Неслучайное замужество

Робби представлял собой следующую конструкцию. Плотный клеенчатый, слегка бархатистый материал формировался в накаченный воздухом каркас в форме тюленя, застывшего в классической цирковой позе с поднятыми кверху головой и хвостом. Расцветка очень реалистичная: мокрый асфальт с коричневыми вкраплениями, и просто обворожительная мордочка с торчащими тонкими усиками из какого-то плотного материала типа гнущейся пластмассы. На носу был расположен соответствующий данной позе мяч в желто-красную полоску. Широкие плавники уверенно лежали на воде, так что могли, помимо основного места лежанки на его спине, служить дополнительной опорой для рук или ног в зависимости от принятого вами положения. Мотор находился под задратой хвостовой частью так, что не портил эстетического вида животного.

Полагаю, что даже в собранном виде Робби занимал достаточно много места, потому что надутым был примерно три метра в длину и полтора в высоту с учетом мяча. Лежать на нем было одно удовольствие – сделан он был действительно грамотно.

Полуусевшись–полуулегшись поудобнее, я просунул руку в небольшое, еле заметное отверстие в задней части туловища, сконструированное специально для подхода к мотору. Мы плавно стартовали с места. Но что это? На меня с самого верха хвоста полились три тонкие струйки воды. Ха! Здесь даже продуман фонтанчик! Я с легкостью перекрыл его там же, в моторном отсеке. Чудесный Робби! Ты мне уже очень-очень нравишься!

– Ну, сколько миль Вы намотали, мистер Грот, за время Вашего капитанства? Вас можно поздравить с дебютом покорения океанских просторов? – смеялась Марчелла, подсаживаясь к моему столику за обедом на третий день.

Я во второй раз подметил внутри себя ее оперирование морскими терминами.

– О, у меня тут сплошные дебюты, похоже, – был счастлив я снова встрече с ней. – Из меня, наверное, получился бы неплохой мореходец, но я нашел свое призвание в другом прежде, чем встретил Вашего Робби. А Вы прекрасно выглядите, – не мог сдержать своего восхищения этой женщиной.

– Спасибо, мой дорогой друг, – она аккуратно тронула меня за плечо, – Что нам сегодня предлагают?

Марчелла позвала мягким сверкающим взглядом официанта раньше, чем он успел сам сообразить подойти.

Я поражался легкости и быстроте ее движений. Игривые манеры вначале смущали меня – я видел в них намеки на заискивание. Но она двигалась настолько естественно и непринужденно, что вскоре я догадался: то было обычной манерой ее поведения.

Обедать закончили очень рано, и впереди ждали еще, как минимум, пять часов светового дня.

– Так что ж, мистер Грот, новые идеи так и не родились у Вас?

– Отнюдь. Даже во время плавания я не обнаружил ничего такого, чем можно было бы захватить внимание читателя.

– Тогда, если не возражаете, я помогу Вам, – она боковым взглядом попыталась уловить реакцию собеседника.

Мои молниеносно вспыхнувшие глаза и до неприличия растекшаяся по щекам улыбка сослужили ответом.

– Не буду спрашивать, обладаете ли Вы достаточным количеством свободного времени, чтобы выслушать историю жизни Вашей новой знакомой леди Марчеллы Рочерстшир – здесь этот вопрос кажется самым бессмысленным. Уточню лишь одно: может ли она быть Вам интересной?

Конечно, она знала ответ заранее.

Я предвкушал что-то поистине заманчивое и нетривиальное в этом рассказе.

– Я полностью к Вашим услугам!

И мы проследовали к двум мелко плетеным гамакам на противоположном от моего бунгало берегу острова, где она начала свой рассказ.

Глава 5

Начну с самого начала. Я родилась в небольшом поселении, к востоку от Неаполя, буквально в километре от него. Однако почти сразу же после моего появления на свет село присоединили к городу, поэтому можно считать, что я уроженка Неаполя. Впрочем, мой образ жизни и род занятий зависели куда более от семьи, в которой я воспитывалась, нежели от города, в котором родилась.

Отец с матерью познакомились в послевоенное время и еще до моего появления на свет жили радостями самых простых людей, уповая на погоду и Господа бога, наконец-то обретя счастье мирного неба над головой. На небольшом земельном участке, доставшемся матери от ее родителей, она выращивала апельсины, лимоны и виноград. Отец обустроил себе в доме обувную мастерскую. Близость к трассе обеспечивала их постоянными клиентами. Но когда поселение вошло в состав Неаполя, землю отобрал город, и родителям остался только дом, в котором отец смог продолжить свое дело, а мать была вынуждена искать другой источник заработка. Она пошла посудомойкой в небольшой трактир неподалеку.