Неслучайные случайности

Лёва остановился и обернулся. Перед ним стояла женщина. Она была настолько несуразной, что Лёва смотрел на неё и сначала не мог вымолвить ни слова. Первое впечатление ввело его в странное состояние ступора, и из головы вылетели абсолютно все мысли, он будто оказался наедине с этим невообразимым существом женского пола неопределённого возраста в межвременье, совершенно забыв, где он находится.

На женщине был бежевый плащ, из-под которого выглядывал тёмно-зеленый бархатный домашний халат, на ногах – бордовые резиновые сапоги. Спутанные, торчащие, рыжие с проседью волосы, и на макушке непонятным образом держалась ярко-синяя беретка, которая, казалось, вот-вот упадёт. Намотанный на шее жёлтый шарф развевался на ветру, и в довершение всего на ней были разные перчатки – одна красная, другая фиолетовая.

Все вещи были недешёвыми и аккуратными, но женщина выглядела, как дорогое пугало, на которое беспорядочно надели всё, что под руку попалось.

– Молодой человек, прошу прощения, подскажите, пожалуйста, как мне пройти в аптеку, – повторила она свой вопрос, и в её зеленых глазах Лёва увидел такую мольбу, что опомнился и проговорил, показывая рукой в ту сторону, откуда он шёл:

– Аптека там, я её проходил.

– Мне надо что-нибудь для головы, памяти у меня совсем нет. У меня ведь муж умер, неделю назад похоронила Витеньку моего. Какие мне таблетки для памяти, мил-человек?

– Как зовут вас, уважаемая?

– Ирена Михайловна.

– Какое имя у вас красивое.

– Вот и Витенька мне так сказал, когда мы познакомились. А теперь его больше нет. И память моя…

– Помочь своей памяти вы можете только сами, Ирена Михайловна, – участливо сказал Лёва, совершенно забыв о Никите, Инге и что торопится в офис.

– Вы думаете?

– Да. Вижу, что вы – добрая и образованная женщина. Только вам нужно для начала разложить свои вещи по сезонам и одеваться по погоде.

– Знаете, мне всё равно, что носить. Витеньки, мужа моего, больше нет. Кому я нужна?

– Ему бы точно не понравилось, что вы говорите. Как это всё равно? Жизнь продолжается. Сейчас нужно носить тёплые вещи, а вы – в лёгком плаще. В домашнем халате нельзя на улицу выходить. И резиновые сапоги у вас очень красивые и модные, только сейчас нужно зимнюю обувь надевать.

– Да. Я собиралась заняться своими вещами, но сначала решила сходить в аптеку.

– Память у вас есть, она не может вот так пропасть, это временный сбой, чтобы легче было горе переносить.

– Вы так думаете?

– С моей бабушкой похожее было, и всё восстановилось.

– А как? Таблетки?

– Вам нужно таблицу умножения повторить, стихи поучить наизусть, это поможет восстановиться.

– Садитесь, пожалуйста, Ирена Михайловна, – сказал Лева, показывая на лавочку.

После неё он тоже сел, достал из папки блокнот и стал писать.

– Это вам стихи, мои любимые.

– Ваши? – спросила она, улыбаясь.

– Что вы, Есенина. А ещё очень хорошо вам примеры порешать. Надо учебник купить, думаю, за третий класс, в самый раз. Чтобы потренировать память. Пойдёмте, я вам куплю, тут совсем недалеко магазин педагогической книги.

Он привстал, собираясь идти за учебником.

– Не беспокойтесь, у меня дочка – учитель, я её попрошу.

Лёва сел обратно, продолжая писать.

– Лёва, вы очень добрый и хороший. И за то, что пожалели меня, не отмахнулись, проявили чуткость бескорыстную, вам – вот что. Всё, что ни пожелаете, сразу же исполнится. И желаний можно загадывать сколько угодно. Но если исполненное желание назад вернуть захотите, то оно вернется, и тогда… останется всего одно желание.

– А откуда вы знаете моё имя, я же не говорил? – спросил Лёва, поворачивая голову, чтобы посмотреть на странную незнакомку, но там, где она сидела, никого не было.

Обернувшись, он тоже никого не увидел. Встал. Было непонятно, куда делась Ирена Михайловна. Улица как улица: люди, машины, дома. Не показалось же ему? Он посмотрел на блокнот, не было там никаких стихов, но присмотревшись, заметил, что листок вырван.

– Хрень какая-то. Но как? Гипноз? – проговорил Лёва довольно громко, так, что проходящая мимо девушка ему улыбнулась.

Закрыв блокнот и убрав его в папку, он положил ручку в карман и пошёл в офис.

– Надо же, расскажешь кому, засмеют… – думал он, постепенно переключаясь опять на свои мысли о том, как рассказать Инге о болезни их общего друга, и очень быстро пошёл. Удивительно, но ветер прекратился.

Лёва посмотрел на часы, прошло всего десять минут, а ему показалось, что времени прошло гораздо больше.

– Да, хорошо бы мне такие волосы, как у Никиты, и чтобы такой же пробор, ээх… – вздохнул Лёва, – какую чушь она несла про желания. Если бы это и вправду было возможно.

Он зашёл в «Шоколадницу» в Камергерском, сел за столик. Заказал ланч и пошёл в туалет. Когда мыл руки, взглянув в зеркало, вздрогнул: на него смотрел он, но не лысеющий, а с густыми рыжими волосами, в точности как у Никиты, с таким же небрежным пробором направо.

– И что? Это не сон? Ирена Михайловна мне не привиделась, и что я захотел, тут же сбылось? Чушь собачья. Зачем это мне? – говорил он, снова намыливая руки и снова смывая.

– Нет. Пусть будет моя лысеющая голова, как было раньше.