Неслышные голоса

Хьюго вздохнул и вошел. Тренер сидел в темном костюме и черном галстуке, будто собрался на похороны. Воротник белой рубашки плотно облегал шею. Бессонница наложила отпечаток на лицо: щеки ввалились, под воспаленными глазами набухли фиолетовые мешки. Тренер выглядел ужасно, хуже, чем после их проигрыша 0:45 команде, впервые участвующей в чемпионате лиги.

— Мой мальчик, — голос тренера сочился болью. — Я рад, что ты пришел так поздно. Я успел подумать, увидеть все в истинном свете. Час назад в праведном гневе я бы голыми руками разорвал тебя на части. Но теперь я счастлив, так как луч истины осветил меня в бдениях этой мучительной ночи, в настроении тренера преобладали библейские мотивы. — К счастью, после того как Бренатскис позвонил мне и сказал, что ему удалось за сто долларов убедить судью не возбуждать против тебя уголовного дела, конечно их вычтут из твоей зарплаты, и эта история не попадет в газеты — еще сто пятьдесят долларов, всего двести пятьдесят, у меня было время поразмыслить. В конце концов, для миллионов мальчиков по всей стране такие футболисты, как ты, являются лучшим олицетворением настоящей честной американской агрессивности, они обожают вас, как героев, и стараются подражать вам во всем. И теперь, когда они смогут избежать того разочарования, которое испытали бы, узнав, что один из их кумиров, игрок моей команды, оказался среди врагов своей страны. Ты следишь за моей мыслью, Плейс?

— Конечно, — ответил Хьюго. Ему хотелось оказаться поближе к двери. Спокойный, с тихим голосом, понимающий тренер очень встревожил Хьюго, будто он увидел, как огни большого города погасли в одно мгновение.

— И, как я уже говорил, так как этим мальчикам, которые, образно говоря, находятся под нашей ответственностью, не причинен вред, я смог найти в себе христианское терпение, — тренер обошел стол и, подойдя к Хьюго, опустил ему руку на плечо. — Плейс, ты неплохой парень, глупый, но неплохой. Это моя вина, что ты оказался в этой мерзкой демонстрации. Да, моя вина. В воскресенье ты получил ужасный удар по голове — а я этого словно и не заметил. Вместо того, чтобы гонять тебя два часа на тренировке, мне следовало сказать: «Хьюго, мой мальчик, иди домой, отдохни, полежи недельку в постели, пока твоя бедная голова не выздоровеет». Да, вот что от меня требовалось! Я прошу у тебя прощения, Хьюго, за свою недальновидность.

— Ну что вы, — смутился Хьюго.

— И теперь, — продолжал тренер, — перед тем, как ты пойдешь к любимой жене, я хочу попросить об одном одолжении.

— Все, что угодно, сэр.

— Я хочу, чтобы ты спел со мной один куплет, только один маленький куплет «Звездно-полосатого флага». Ты сделаешь это для меня.

— Да, сэр, — ответил Хьюго, уверенный, что не помнит, что следует за красным пламенем ракет.

Тренер крепко сжал плечо Хьюго и сказал:

— Раз, два, три…

Вместе они запели гимн Соединенных Штатов. После первых слов на глазах тренера выступили слезы.

Когда они допели первый куплет, и эхо их голосов замерло под главной трибуной, тренер удовлетворенно вздохнул.

— Хорошо, теперь иди домой. Я бы отвез тебя сам, но разрабатываю несколько комбинаций, которые хочу попробовать на завтрашней тренировке. Не волнуйся, от тебя они не уйдут. Я пошлю тебе их схемы с посыльным, и ты их посмотришь, когда будет настроение. То, что ты пропустишь пару тренировок, не имеет значения. Приходи только, когда будешь хорошо себя чувствовать. Храни тебя Бог, мой мальчик, — тренер еще раз хлопнул Хьюго по плечу и отвернулся, чтобы все еще влажными после гимна глазами посмотреть на Джоджо Бейнса.

Хьюго тихонько вышел.

Остаток недели он провел дома, питаясь консервированными продуктами. Он полагал, что с ним ничего не может случиться в уединении собственной квартиры. Но его надежды не сбылись.

В девять часов утра, когда Хьюго смотрел телевикторину для домохозяек, он услышал, как щелкнул дверной замок и вошла мисс Фиджеральд, несколько раз в неделю убирающая их комнаты, пожилая женщина с седыми волосами, пропахшая пылью чужих квартир.

— Я надеюсь, вы не заболели, мистер Плейс? — озабоченно спросила она. Сегодня чудесный день. Стыдно в такую погоду сидеть дома.

— Я собираюсь выйти попозже, — солгал Хьюго.

За спиной он услышал мысли Фиджеральд: «Здоровенный ленивый разгильдяй. Ни разу в жизни и одного дня честно не проработал. Когда придет революция, о таких, как он, позаботятся. Повкалывает с мотыгой в руках. Надеюсь, я доживу до этого времени».

Хьюго подумал, а не заявить ли ему в ФБР об опасных мыслях мисс Фиджеральд, но решил ничего не предпринимать. Он не хотел иметь никаких дел с этим учреждением.

Затем по телевизору выступил Президент, и Хьюго обрадовала та уверенность, с которой он говорил о положении за рубежом и внутри страны. Президент объяснил, что хотя еще не все в полном порядке, предпринимаются энергичные меры, у себя и в других странах, чтобы искоренить бедность, болезни, критику безответственных демагогов, беспорядки на улицах и дефицит платежного баланса.