Неслышный зов

— Товарищи… товарищи! Не препирайтесь. Давайте проголосуем… Кто за то, чтобы мы заявили на кафедре?

Поднялось много рук.

— Кто против?

Руку поднял один Худяков. Трое воздержались.

— Почему воздерживаетесь?

— Стоит ли ссориться с доцентом? Все равно нам другого не дадут.

— Дадут, если хорошо попросим.

В коридоре к Пяткину подошел разъяренный Толя Худяков.

— Если ты еще раз назовешь меня маменькиным сынком, я по физиономии съезжу, — пригрозил он.

— А разве ты не мамашин? Тебя какая-нибудь тетя из жалости родила? А насчет физиономии — не советую. Она у меня неприкасаемая. Те, кто пытались съездить, до сих пор скривленными ходят. Вот так-то, мальчик!

Денежные накопления быстро таяли. Тридцать пять рублей студенческой стипендии невозможно было рассчитать до конца месяца. То и дело появлялись какие-то неожиданные траты.

Около столовой Громачева остановил Пяткин.

— В пути поиздержался, — сказал он словами гоголевского Хлестакова. — Сегодня заостряю вопрос о полтиннике. Не завалялась ли у тебя такая монета?

— К сожалению, нет, сам стреляю. Вчера взял рублевку у Юры.

— Может, разделим ее?

— Уже делил. Тридцать шесть копеек осталось.

— Ну что ж, на два супа и пшенную кашу хватит.

— Пошли, попробуем на хлеб приналечь.

В столовой Пяткин пошел за супом, а Громачев за кашей. Получив кашу, заправленную крошечным кусочком масла, Роман подсел к столу, за которым неторопливо поедал шницель с горошком сокурсник Цезарь Кичудов.

Этот студент до поступления в институт работал внештатным корреспондентом в «Бытовой газете». Он и теперь не порывал с ней связей, почти в каждом номере появлялись его заметки и статьи. Это позволяло ему питаться шницелями и прилично одеваться. Почти римский горбоносый профиль Кичудова можно было выбивать на монетах, но в физкультурники он не годился. Детский полиомиелит изувечил ему ноги: он ходил раскачиваясь, косолапил и волочил ступни. Взглянув на супчик и кашу сокурсника, Кичудов сказал:

— Не вижу прежнего шика и размаха!

— Вылетели в трубу, — признался Пяткин. — Но если ссудишь по полтине на нос, верну в понедельник. Доцент Кирпичников, узнав, что я водолаз, попросил съездить на его дачу и очистить колодец, в который уронили бидон с молоком. Он полагает, что это работа водолаза, и обещает хорошо заплатить. Не менее десятки с него сорву, сегодня же его жене и позвоню.

— А где ты достанешь водолазный костюм?

— В колодцы нырять незачем. Просто выкачивают воду и лезут туда в трусиках. Но я сказал, что костюм достану. За это дороже платят.

— Разжалобили, ребята. Рублевка ваша, — сказал Цезарь. — И отдавать не надо, сегодня же можете отработать. Мы проводим рейд по столовым Нарпита, надо у постоянных посетителей выяснить, что им «нра» и что «не нра»… Несколько дотошных интервью.

— Нет, такая работенка не по мне, — отказался Пяткин, — да и для Громачева мелковата.

— Но мне-то вы можете удружить? Видите, я не ходок, а тут побегать надо. И отказаться не могу.

— Ладно, — согласился Громачев, — помогу. Если хочешь — в стихах напишу.

— Вот чего не надо, того не надо. Обыкновенной деловой прозой.

Получив рублевку, Пяткин с Громачевым съели по шницелю и разорились на сливовый компот.

Задание редакции оказалось несложным. Направляясь в Публичку, Роман зашел по пути в несколько столовых. Приметив разговорчивых посетителей, он подсаживался к ним, рекомендовался участником рейда «Бытовой газеты», задавал вопросы и записывал ответы.

В Публичке, заказав для просмотра последние номера журналов, Роман в ожидании, когда их подберут, составил изо всех интервью небольшую статейку.

Вечером он отнес ее Кичудову. Тот снимал у старушки небольшую комнату, в которой был письменный стол и кровать. Приглашая сесть к столу, Цезарь спросил:

— Чаю? Коньяку? Чаю с ромом? С коньяком?

Полагая, что он шутит, Роман в тон ответил:

— Спасибо, сыт. Но от хорошего лангуста, небольшого фазана, обложенного корсиканскими дроздами, и графина бордо не откажусь.

— К сожалению, мой повар отпущен к креолкам. Могу предложить лишь печенье.

Кичудов поднялся и, приоткрыв дверь, попросил:

— Дарья Акимовна! Не могли бы вы приготовить нам кофейку?

— Сейчас, миленький… Мигом сготовлю, — отозвалась старушка.

Цезарь выставил на стол печенье и начатую бутылку рома.

— Шикарно живешь! — заметил Громачев. — Не из баронов ли будешь?

— Нет. Просто близкий родственник графа Монте-Кристо, — ответил Кичудов. — Проедаю последние ценности.

Прочитав интервью с клиентами столовых, он похвалил:

— Из тебя приличный репортер получится. Может, литературную артель сколотим? Изредка могу добывать похожую работенку. Все же лучше, чем выгрузка баланса или угля в порту.

— Я могу рассказы писать. Жаль, что времени не хватает. В «Резце» меня печатают.

— Как это времени не хватает? Ты просто его безбожно транжиришь на пустяки. Давай подсчитаем, что ты делал вчера и позавчера.

Подсчеты дали поразительные результаты. На суету и пустопорожние разговоры Громачев потратил больше времени, чем на полезные дела.