Неснятое кино

Шла переправа через реку. Горели фонарики – и пылали факелы в примотанных консервных банках.

– Локоток! – метался в ночи Правая Рука.

Фема бегала по берегу реки, но Вождь отбрасывал ее прочь и что-то кричал, не позволяя идти с мужчинами.

Альберт, сорвавшийся следом, отставал – и поспел в самый разгар резни с настигнутыми карачурами… Мокрый и растерянный, он отпрянул от крови за мшистый огромный валун – и вдруг, в метре от себя, увидел Локотка, связанного, с кляпом во рту.

Съежившийся и напуганный происходящим не меньше, чем его пленник, молодой карачур отползал по камням, держа у горла мальчика нож. При виде Альберта он издал гортанный звук, смысл которого был совершенно ясен: «Уходи!»

Локоток выл сквозь кляп, и юный карачур никак не мог сделать простое движение – ножом поперек чужого горла. Он все отползал, таща пленника…

– Погоди, – шептал карачуру Альберт, медленно идя за ним и не сводя глаз с ножа. И протянул вперед пустые руки, доказательство мирных намерений. – Погоди…

Сзади на карачура обрушился удар. И за упавшим телом обнаружилось торжествующее лицо одного из воинов.

Ночной праздник был в разгаре. Костры горели у реки. Из кассетника лилось что-то воинственно-патриотическое, рядом вприпрыжку выделывались воины. Пара из них были в хаки. Вуду в фуражке, напоминающей генеральскую, руководил ритуалом победы.

Женщины перевязывали раненых…

Локоток, стуча зубами, пил у костра что-то горячее. Рядом сидел на корточках отец. Неподалеку стояла виноватая Фема, но Локоток делал вид, что не видит ее.

А к Альберту давно прилип пьяноватый Воин.

– Ты теперь брат нам, понимаешь, – говорил он. – Братуха! – И, обернувшись к другому аборигену, с наслаждением, в десятый раз приступил к подробностям победы. – Но как мы этого накололи, да?

Окровавленный юный карачур сидел, привязанный к дереву под черепом.

– Я его не… накалывал, – с трудом выговорил Альберт.

– Ла-адно! – добродушно заржал Воин. – Слышь, прикол! Руки ему показал – мол, ничего нет, а я сзади – раз!

Другой Воин, хохоча, дружески колотил Альберта по плечу. Все это, съежившись в сторонке, наблюдала Фема.

– Голова-а! – похлопывая Альберта по сгорбленной спине, повторял Другой Воин.

– Ну, – наливая, сказал первый, – давай. За нас.

Альберт пригубил и, под внимательным взглядом Воина, отпил еще совсем немного. Тот издал недовольный гортанный звук.

– Спасибо, – подойдя к Альберту, сказал Правая Рука.

– Я рад, что все обошлось, – сказал Альберт. И после паузы спросил про карачура: – Что теперь будет с ним?

– Тот же, что со всеми… – сухо ответил Правая Рука.

В котлах у реки что-то варили.

– О господи! – простонал Альберт. – Послушайте… Мы договаривались с Вождем…

– Зачем вы приехали? – перебил его Правая Рука.

– Я хотел помочь вам.

– Так хотя бы не мешайте! – отрезал отец Локотка. – Перед рассветом этого карачура убьет мой сын. Его время пришло.

Безнадежное молчание длиной в пару цивилизаций повисло между говорящими.

– Вы очень образованный человек… – сказал наконец Правая Рука. – Христос и всякое такое… Но нам тут жить!

– Мы договаривались с Вождем, – упрямо сказал Альберт.

– Разумеется, – отрезал Правая Рука. – Два грузовика, женщины и дети. Все в силе.

Локотка между тем уже готовили к ритуалу. Раскрашивали лицо, как раскрашивают их бойцы всех армий… Локоток встретил глаза Альберта, отвернулся и закаменел.

Карачур тоже все понял. Он поймал взгляд миссионера и начал что-то говорить – отчаянно, одними губами. Взгляд Альберта на эти губы перехватил Воин, и карачур получил короткий сильный удар в лицо.

– Молчать, мясо!

Альберт сорвался в свою юрту. Быстро допил то, что было в посудине, тут же налил еще и снова опустошил. А снаружи уже раздавались ритмичные хлопки и подбадривающие крики – начинался ритуал инициации Локотка.

Альберт заткнул уши и повалился навзничь.

Рассвет проник в палатку, где ничком лежал миссионер. Над ним стоял человек в хорошем пальто на голое тело – Вождь Народа Конца Света.

– Мой юный друг! – потеребив за плечо лежащего, сказал он.

Альберт открыл глаза.

– Вы очень устали вчера, – сказал Вождь, – но дело – прежде всего…

– Дело? – Альберт пытался прийти в себя.

– Грузовики, – напомнил Вождь. – Гуманитарная помощь. Вы же приехали нам помочь.

– Помочь, – сказал Альберт. – Да-да…

Он вышел из юрты. У столба, где вчера сидел связанный карачур, лежали перерезанные веревки и темнело пятно на камнях. Дымились котлы у реки. Стояло мертвое дерево с черепом, текла река, и полоскала белье туземка; вдали лежали брошенные остовы кораблей, ржавые баки… Пьяный туземец набирал из банки мутноватое зелье оловянной кружкой. Из невидимой радиоточки звучало что-то воскресное, бодро-попсовое…

Альберт умывался водой из тазика, осматривая место командировки новыми глазами.

– Здравствуйте, – сказал он Правой Руке.

– Доброе утро, – ответил тот нейтрально.

Альберт помедлил… Он хотел что-то спросить, но не решился. Мальчика не было видно среди людей просыпающегося племени.

Привычно агукала женщина с младенцем на руках: