Несносная заложница

Подхожу к окну, открываю и выглядываю. Конечно же, охранник стоит и тут. Мало того, я замечаю несколько камер наблюдения в комнате. Несмотря на то, что я вроде как почтенная и долгожданная «гостья» в этом доме, я не думаю, что их поставили исключительно из-за меня. Полагаю, таков дизайн. Говорю же, извращенец. Мало ли что эта камера записывала в этой комнате.

Пока осматриваю свои временные владения, замечаю еще одну дверь, ведущую в ванную комнату. Остаётся надеяться, что там камер нет. Впрочем, кто его знает…Дизайн, безусловно, излишне пафосный. В стиле Ефимова. Дорого, вульгарно и броско. Красная кровать с балдахином, мебель под старину. А возможно действительно риоритет. Отвратительные картины обнаженных людей на стенах. В общем, одни письки кругом. Бордовые стены, потолок с замысловатой лепкой и позолоченная вычурная люстра. На полу шкура медведя, а над кроватью оленьи рога. Странно…рога здесь, а хозяина нет. Забыл видать…

Плюхаюсь на кровать, раздумывая какую бы пакость сделать своему «жениху». И вообще, где мой отец? Он не собирается увидеть свою дочь, которая пропадала черте где целую неделю?!

Не проходит и десяти минут как в дверь стучаться, а затем входит ходячий шкаф с подносом, ставит на столик у дивана, желает приятного аппетита и удаляется.Выглядит, конечно, все весьма аппетитно. Аж слюнки текут… Но есть принципиально не буду! А то скажет отрабатывать потом…

Я объявляю голодовку!

Подскакиваю с кровати, беру этот поднос, а затем выставляю за дверь. Так-то! Не нужны мне ничьи подачки!

Больше ко мне никто не заходит. Я умираю со скуки. Мучаю себя мыслями и терзаюсь догадками. А еще признаюсь себе, что люблю Зорина. Когда это произошло? Наверное, когда он пошёл за мной в лес. Когда нёс на руках всю дорогу, а затем обрабатывал мою рану. Оказалось, что за маской надменного засранца скрывается отважный мужчина. А уж, какой пылкий любовник… Страстный и нежный одновременно, доводящий до безумства.

Я люблю тебя злой и вредный, Тролль. Только приди ко мне. Только найди меня.

Когда хлопает дверь, я даже не двигаюсь. Сколько прошло часов? Пять? Шесть? Явился, не запылился. Хотя о чем это я?! С этого и без того пыль сыпется.

— Софья!

Раздраженно закатываю глаза. Бесит.

— Я Соня.

— Голубушка моя, ты почему не ешь?

Нет. Это отнюдь не любезность. Этот энергетический маньяк вводит меня в заблуждение. Хочет казаться белым и пушистым. Хочет меня заболтать. Но я ни капли не ведусь на эту клоунаду.

— Я не буду есть в этом доме. Вы приставали ко мне своих аборигенов.

— Поверь, голубка, — садится на кровать, отчего та прогибается, а ещё противно скрипит, — это все ради твоего же блага.

— Да неужели?

— С тех пор как ты пропала, девочка моя, я места себе не находил! Теперь вот боюсь, что опять украдут золотце моё.

— Я хочу домой.

— Твой дом здесь.

— Меня здесь заперли. Я здесь не по собственной воле.

— Ты вольна делать что хочешь, Софья.

-Отлично!

Поднимаюсь с кровати, но тут же он хватает мою руку и тянет обратно, отрезая:

— Сядь.

Вся его напускная нежность исчезает. Больше Ефимов не играет. Он прожигает меня своими глазами.

— Вы можете делать что угодно, но я не выйду за вас замуж. Я не стану вашей. И даже отец вам не поможет, — шиплю змеей ему прямо в его набитую рожу.

— А за сосунка своего выйдешь, значит? — сужает щелки. — Думаешь, я не знаю о твоем романе? Думаешь, не знаю, что ты к нему в койку только и рада была прыгнуть? Но я тебя прощаю, — снисходительно заявляет. — Спишем это недоразумение на твою неопытность и молодость.

-Любовь это не недоразумение!

— Любовь? — едко усмехается, а затем и вовсе хохочет. — Любовь у вас значит, да?

Упрямо молчу. Пусть потешается пердун старый.

— Думаешь, ты ему нужна? Да у него таких дурочек как ты на каждый день недели. И каждая думает, что она единственная. Твоему хахалю нужен был только ресторан. Он его обменял на тебя, как и планировал.

— Он обменял компромат на ресторан, — не могу я сдержать себя. Это наговор. Ложь.

Борис усмехается. Видимо не ожидал, что я так много знаю. Ефимов меняется в лице, сжимает зубы и цедит:

— Я предлагаю тебе сделку.

— Сделку? — скептически приподнимаю я бровь. Очень интересно…

— Именно, — кивает головой. — Ты становишься моей женой, а я, раз ты так любишь этого сопляка, так и быть не буду его трогать.

— Вы и так его не тронете. У него на вас компромат.

— Нет, у него компромат на твоего отца, который он, между прочим, сегодня отдал. А вот побои, — трогает он свое лицо, на котором синяк, что остался после потасовки, — я сниму.И уж, поверь мне, дорогая, — скалиться, — я сделаю, так что твоего ненаглядного упекут далеко и надолго.

— За драку ему дадут только условный срок.

Я не такая дура, чтобы повестись на эту провокацию.

— Ах да, забыл совсем, — проводит рукой по своей лысине, — ещё похищение.

— Я не буду давать показания.

— А они и не нужны будут, любовь моя, — хлопает рукой по моей ноге. — Ты подумай пока. До свадьбы еще есть несколько дней.