Несносный босс

— У меня для вас хорошие новости! — продолжает Мирослав, и тут уже хмурюсь я. Какие это новости? — Моя невеста, Сонечка, так расхвалила вас, как работника, что сегодняшний день стажировки будет последним. Завтра вы уже самостоятельно приступите к рабочему процессу. Готовы?

Марина кивает головой активно, как никогда до этого, мол готова хоть сейчас. И я готова хоть сейчас! Честное слово готова! Но, видимо, это уже был бы перебор с наглостью…

Мирослав обещает приехать через пару часов и проверить ход обучения самостоятельно, уезжает, снова поцеловав меня в губы. И я на этот раз не стою столбом, чтобы потом не выслушивать от Марины, что я такая деревянная такому восхитительному мужчине не подхожу. Я тянусь на носочках, сама губы трубочкой складываю и целую даже чуть дольше, чем того требует невинный чмок. А что? Пусть оба знают, что я не пальцем деланная. Одна рот будет меньше открывать, а другой думать прежде чем сценки перед людьми разыгрывать.

И я правда не знаю, ради этого Мирослав сказал Марине, что я ее хвалила и она завтра уже может приступать к работе, или нет, но Марина меня не трогает! Правда! По-настоящему!

Возможно, конечно, что у меня на лице написано, что меня и так уже тронули чересчур сильно, хотя синяк на лице я сегодня всё утро замазывала тональным средством. Но она и правда словно смирилась или успокоилась, не знаю… Задает вопросы, которые остались по работе, и ничего больше. Ни одного лишнего слова, ни единой подколки. Как это так? Такое бывает?

Мне в целом всё равно, что вдруг случилось, я просто рада, что еще и она до меня не докапывается.

И день проходит вполне прилично и вообще спокойно. Я даже в какой-то момент думаю, что то утро было не сегодня, потому что день могу назвать даже хорошим! И солнышко светит ярче обычного, и в целом уже очень тепло на улице, и Марина не чудит…

И даже Мирослав когда приезжает — не трогает нас, а общается со своим персоналом, пока мы разбираем кое-что по документам.

Но потом у меня звонит телефон. И меня паникой накрывает от увиденного имени тети Кати на экране.

Ну зачем? Ну я же уже ушла, ну зачем вы меня трогаете? Просто оставьте в покое, радуйтесь жизни, я даже трогать вас не буду!

Вмиг всё хорошее разрушается. У меня ком в горле встает, стоит мне закрыть глаза и перенестись в те жуткие минуты в моей когда-то любимой квартире. Я старалась игнорировать всё это, старалась просто жить дальше и сделать вид, что ничего этого не было, но, оказывается, мои эмоции и воспоминания гораздо сильнее меня.

Я сбрасываю вызов, но она звонит снова, и мне приходится три раза сделать глубокий вдох, чтобы ответить ей. Хотя я меньше всего хочу сейчас слышать ее голос, если уж совсем честно.

— Да? — беру трубку, пытаясь унять дрожащие пальцы.

— Сонька! — говорит она таким простым голосом, словно мы по-настоящему родные друг другу люди. — Прекращай бегать, давай домой. Всё нормально тут уже, никто лишний не придет.

— В моей квартире лишние вы, и пока вы там есть, моей ноги там не будет, — говорю на эмоциях, и понимаю, что зря. Им же только на руку, если я не вернусь. Но я не успеваю адекватно подумать о правильном ответе.

Выхожу на улицу, чтобы Марина не стала случайным свидетелем разговора, и натыкаюсь на Мирослава. Он курит недалеко от входа и я отхожу чуть подальше, чтобы не дышать этим жутким запахом.

— Что ты носом всё вертишь? Ну приходил твой этот жених, кулаками тут махал, мы поняли, что были неправы.

— Неправы? — схожу с ума уже, кажется. — Да ваш дружок меня чуть не убил!

— Ой, да не убил бы… Понравилась ты ему просто. Он, между прочим, с переломом ноги лежит! За это кто отвечать будет, а? Ты-то целёхонькая, а человек пострадал!

— Мало ему, — рычу и бросаю трубку, а потом быстро смахиваю пальцами две дорожки, бегущие по щекам.

Нет-нет-нет, я не буду плакать… Какой смысл в этих слезах? Обидно, что никому не нужна. Но я ведь не первый день это знаю, давно привыкла уже. Но просто… Как так можно вообще?

Слёзы льются, не могу ничем их остановить и даю себе пару минут этой, видимо, очень нужной слабости.

Вздрагиваю, когда со спины ко мне прижимается кто-то. У этого кого-то до ужаса теплые руки и очень узнаваемый парфюм.

Мирослав обнимает меня за плечи, кладет подбородок на мою макушку и не говорит ни слова. Просто поддерживает меня в эти минуты слабости, и я невероятно сильно благодарна за это…

Глава 18. Мирослав

У меня в груди какое-то очень странное ощущение. Словно там что-то надламывается, когда я вижу, что Сонечке больно. Как будто я это чувствую и у меня у самого болит не меньше.

Меня разрывает на части от понимания того, что она чувствует. Точнее, я не могу понять, только предположить. В ее глазах, словах, действиях и даже взгляде столько боли, что это правда невыносимо.

Зачем она ей звонила? Зачем? Я же ясно дал понять, что перед Соней надо извиниться, но никогда не надо ее больше трогать. Для чего ей было звонить? Мало жизнь ей испортили, решили добить?