Несносный босс

Сонечке всего девятнадцать, а она видела ужасов больше чем многие взрослые люди. И меня от этой несправедливости от злости подбрасывает буквально. Ее хочется спрятать от всего мира, обнять, укрыть от злости и никогда не отпускать, вообще никогда.

И я так и делаю. Ну, хотя бы так, как могу. Просто обнимаю ее, прижимаю к себе и пытаюсь подарить то тепло, в котором она нуждается. И в котором нуждаюсь я.

Мне в целом даже плевать на то, что я отвлекаю ее от работы. Никто не отругает ее за это уж точно… Удобно, на самом деле. Надо было уговорить ее остаться дома, не время ей сейчас выходить на работу, всё еще тяжело. Я вообще не понимаю, как она, будучи такой хрупкой девчонкой после всего так стойко держится.

И Соня не сопротивляется, чем меня удивляет. Она даже расслабляется в моих руках и откидывается на мою грудь спиной. Готов поспорить, она еще и закрыла глаза. Надо увозить ее отсюда, хватит с нее.

— Принцесса, — зову ее шепотом, и ловлю себя на том, что поглаживаю ее по плечу большим пальцем, пока обнимаю. — Давай отвезу тебя домой?

Под “домой” я подразумеваю к себе, конечно же, потому что я не идиот и не отпущу ее в ее квартиру, пока там творится то, что творится. Но Соня, к сожалению, понимает меня неправильно… Надо было уточнять.

Она напрягается в моих руках, отстраняется и поворачивается ко мне лицом. В глазах всё еще стоят слезы. Чёрт…

— Я… Нет, я… Спасибо за гостеприимство, но я лучше в гостиницу. Не хочу туда.

— Сонь, ты дурочка? — то ли злиться на нее за то, что такого мнения обо мне плохого, то ли обнять еще раз и пожалеть. Не решил пока. — Ко мне домой. Ты живешь у меня столько, сколько тебе будет нужно. Я имел в виду, что тебе лучше отдохнуть сегодня, всего-то.

— А… — она теряется и немного краснеет. Вот глупышка же. — Теперь мне еще сильнее неловко…

Нас перебивает Марина. Мне хочется рычать от досады, если честно, потому что у нас с Соней завязывался нормальный диалог. А это редкость в наших с ней отношениях. Хотя, в последнее время, она начала оттаивать в связи с событиями.

— Простите, — Марина прокашливается, когда выходит на улицу и понимает, что прервала нас. Она какая-то другая сегодня, надеюсь, у нее ничего не случилось. Хватит с меня одной катастрофы ходячей. — Там звонят, хотят записаться на ремонт, а мне распоряжений самой в документацию и на звонки отвечать пока не поступало…

— А вот поступило! — говорю ей. К черту все, Соня сказала, что она уже справляется, значит пусть работает. В конце концов, с опытом быстрее придут все умения. — Поздравляю, Марина, ваше обучение закончилось только что. Отныне вы — администратор. Со всеми документами завтра к восьми на работу, я подъеду сюда, хорошо?

Она теряется, но быстро собирается и кивает мне, спрашивает, может ли приступать и после моего согласия бежит внутрь, видимо, уже работать.

— Вы даже не видели, как она справляется, — хмыкает Соня, когда Марина уходит. — Что за доверие к незнакомому человеку?

— Почему к незнакомому? Я вполне хорошо с тобой знаком, — посмеиваюсь, когда Соня не понимает, о чем я говорю. Видимо, все события ее и правда очень подкосили, потому что раньше за Соней такой заторможенности замечено не было. — Ты сама сказала, что она справляется. Я поверил, этого достаточно. А теперь иди забирай свои вещи, отвезу тебя домой.

Она слова не говорит больше, уходит и правда, как просил.

Достаю сигарету, с таким количеством эмоций курить хочется чаще, чем раньше. Но не успеваю прикурить, как вспоминаю об аллергии Сони на запахи. Она тогда просила открыть окна… Блин, а нам прямо сейчас ехать вместе. Ладно, покурю потом.

Прячу сигарету обратно в пачку и усмехаюсь своим мыслям: когда я последний раз ради кого-то что-то в своей жизни вообще менял? Кажется, никогда. Либо это было что-то не особо значимое. А тут… и комнату с легкостью выделил, и вставать ради нее раньше начал, и курить вот не стал. Не то чтобы подвиги, конечно, но начинать-то с чего-то надо.

Может, права была Еся?.. Что это какие-то чувства.

Хотя, я так долго был влюблен в саму Есеню, что, кажется, зачерствел по отношению к другим девушкам. У меня стойкое ощущение того, что я в целом больше никого не готов любить и поэтому буду отрицать до последнего, если это когда-нибудь случится.

Не успеваю подумать обо всем хорошенько, потому что возвращается Соня. В руках у нее сумочка, которую она к груди прижимает. Часто так делает, словно защищается. От кого? От меня?

— Готова? — спрашиваю у нее, она кивает.

— Мирослав Сергеевич, только можно все-таки на работу? Пожалуйста, — хмурится она, а у меня явное недоумение на лице читается. Кто вообще в здравом уме и трезвой памяти будет отказываться от отгула, когда начальник сам его в руки вкладывает и даже до дома везет?

— Соня, что за жертвы ради работы? Я тебе обещаю, там никто не умрет в твое отсутствие. А кто попробует — откачаем.