Несносный босс или курс выживания для миллиардера

Вздоха сдержать не получается. Поля завозилась, удобней устраиваясь у меня под боком и, совершенно не смущаясь, закинула на меня ногу, да тут же снова сладко засопела.

В висках стучат последствия самогонки, но в целом она нам очень неплохо вчера помогла. И нет, совестью я не мучаюсь, силой в постель я никого не тащил, а вот удержать в этой постели, если придется, то и силой готов. Силой, мать ее, Любви! Нет, это же надо было так вляпаться? Как Полина там любит говорить? Перышки-воробушки? Вот точно, круче и не выразить ураган мыслей в голове и чувств в сердце, которого, все наивно полагали, что у меня нет.

Ха. Как оказалось, есть. И оно умеет не только кровь качать. Еще сходить с ума, раздирая грудную клетку изнутри, и даже болеть.

Мне нужно время. Чтобы убедить Полину, что теперь ей от меня не отделаться. Как минимум, на ближайшие пару лет, а вообще, в перспективе – на всю жизнь.

Рехнуться можно! Моя. Теперь точно будет моя, и даже слышать не хочу ее мнение по этому поводу. Кроме согласия, конечно. Другого не приму.

Руки на тонкой талии неосознанно сжимаются сильнее. Осторожно, чтобы не разбудить спящую красавицу переворачиваюсь на бок и притягиваю девушку еще ближе. До невозможности близко! А губы сами тянутся к ее волосам. В которые с космическим наслаждением утыкаюсь носом и закрываю глаза, прокручивая в голове поистине крышесносную ночь.

Ну, Аристова!

Губы сами собой тянутся в ухмылке.

Сдержанная на работе, кремень в коллективе, ее в моем офисе боятся едва ли не больше меня, хотя, на минуточку, я вообще-то генеральный директор. Но зато сколько огня живет у этой упрямой язвы внутри! Сколько нежности и страсти в этой миниатюрной бойкой девушке.

Любопытно. Очень-очень любопытно.

Глава 23. Четверг или третье (капец какое) утро!

Голова.

У меня есть голова.

И вроде бы она на месте. По крайней мере, трясущимися руками я щупаю вроде бы ее. Только почему на весь поселок так жутко долбят противные барабаны?

Бум-бум-бум. Бум-бум-бум.

Или это у меня в ушах концерт?

У-у-у.

А еще спина. И ноги. И руки. И все тело тоже на месте и ужасно, адски ноет! Так,будто я вчера выписывала охрененные акробатические этюды. Я же… не же… мы же…

ЧЕРТ!

Осознание прошибает мгновенно. Да так, что волоски на спине зашевелились и встали дыбом, а меня бросает в холодный пот.

Я и Котов.

Котов и я.

Мы…

– Че-е-ерт, – морщусь и скулю, как мне кажется, шепотом, но даже этот звук отдается адским гулом в разрывающейся от боли голове.

Это же надо было так… нет, не так, а вот ТАК колоссально влипнуть!

Черт, черт, черт! Аристова!

Переворачиваюсь на спину и прислушиваюсь к своему телу.

Ноет. Да. Но это, черт побери, приятная ноющая боль! И нет, сомнений быть не может, хоть я, похоже и была охреннено пьяна, но помню. Отголоски этой ночи до сих пор в голове, и стоит только воскресить картинки…

М-м-м.

Боже это было…

М-м-м!

В следующий раз, когда я спрошу, почему бабы сами залезают под Котова, дорогая судьба, напомни мне, пожалуйста, что я и сама поступила не многим лучше.

Мне стыдно.

Мне очень-очень стыдно от того, что меня до сих пор при воспоминаниях о его руках, губах и всех остальных умелых частях тела бросает то в жар, то в холод, а сердце начинает колотиться быстрей. Пальчики на ногах подгибаются, а губу приходится закусить, потому что наружу рвется стон.

Нет-нет. Это похмелье. Точно.

Это из-за него сейчас где-то внутри снова распаляется предательский огонечек и…

– У-у-уф! – шепчу и, злая на себя и на весь белый свет, переворачиваюсь на бок. Открываю глаза, собираю их в кучу от яркого бьющего в окно уже точно дневного света и… встречаюсь взглядом с Антоном.

Он лежит на соседней подушке. Одна рука под головой, а вторая… а вторая, только сейчас я понимаю, что у меня на…. на там, где ее быть не должно. На попе!

Мужчина лежит и с легкой улыбкой смотрит на меня.

На красную, как самый красный в мире цвет, меня.

В горле пересыхает, а кровь стучать по вискам начинает в разы быстрее.

А он молчит. Молчит и смотрит. И нет, я не пойму выражение его лица. И что читается в его красивых глазах, тоже не пойму. Слишком там, в этой зелени летнего луга, тепло.

Стоп! Красивых глаза?

Ну, д-д-да. Невероятно красивых.

Уй, Аристова, лучше заткнись! Даже если ты и болтаешь мысленно, но чем дальше, тем больше “закапываешь” сама себя.

А тем временем:

– Доброе утро, – говорит Антон тихим голосом с легкой хрипотцой со сна. Такой милый и помятый. С растрепанной шевелюрой, в которой хочется зарыться пальчиками.

– Доброе, – и не пойму, это я так звучно выдохнула или и правда сказала?

Подтянула повыше покрывало и… и все. Больше моей смелости ни на что не хватило. Даже когда его ладонь погладив мою ягодицу, бесстыже сжала ее,и… и мое сердце улетело в пятки.

Но прекратить я это безобразие отчего-то не решилась.

– Как… что…

– Как спалось? – прерывает мои потуги заговорить Котов, которого это “доброе” утро, кажется, совершенно не смущает и не пугает, а забавляет. Тогда как уровень неловкости в моей крови заоблачный.

– Эм… хорошо. Даже… очень.

Заткнись, Полина! Заткнии-и-ись!