Несомненно ты

Лотнер. Внутри меня пустота от того, как сильно я по нему скучаю. Время не облегчает боль. Оно её приумножает. На компьютере у меня включено слайдшоу из его фотографий под аккомпанемент Питера Габриеля, чей голос напоминает мне, какой целой я себя чувствую, глядя в глаза Лотнера. Эту песню я проигрываю, по меньшей мере, сотню раз. Мозг говорит мне забыть, но сердце не позволяет. Уже почти месяц, как я видела в последний раз его лицо, слышала его голос, чувствовала его прикосновения. Никаких звонков или сообщений, с вопросом, как дела у папы, или в Париже, или у меня. В тот день, когда я уезжаю, в какой-то момент я чувствую, будто что-то ломается внутри меня, будто я умираю. Это моё сердце. И оно не грохочет, как когда он кричит на меня, это совсем не то ужасное чувство стыда от того, что я не верю ему, это чувство появляется, когда Лотнер меня отпускает. Связь между нами уничтожена… разорвана.

Сердце так стучит в груди, что меня тошнит ещё сильнее. Я выхожу из такси и вижу чёрный припаркованный «ФоРаннер». Он дома. Сейчас начало десятого, вечер, воздух на улице немного влажный. Затащив свой чемодан в здание, на трясущихся ногах я поднимаюсь по ступенькам в квартиру Лотнера. Сердце бьётся так, что его ритм отдаётся у меня в ушах. Сделав последний успокаивающий вдох, я пытаюсь отодвинуть на задний план бушевание у меня в желудке.

— Всё или ничего, — шепчу я и стучу в дверь.

Никакого ответа не следует.

Я снова стучу, на этот раз сильнее. Я стою, заламывая руки и закусив щеку изнутри. И когда я уже начала уходить, дверь открывается.

Лотнер занимается со мной любовью в первый раз, ленивые вечера у бассейна и на пляже. Цветы, чай и пакеты с выпечкой, которые ожидают меня у входа. Голубые ирисы. Губы, прижатые к моей коже. Презервативы. Слёзы. Исчезающий свет задних фар.

— Клэр, — имя будто вылетает прямо из лёгких вместе с последний вздохом.

Её холодные глаза и безжалостная улыбка проходятся прямо сквозь меня, но именно её влажные волосы и голое тело, завёрнутое в одно полотенце, кромсают все до единой частички моей души.

— Ты опоздала… Саманта? Да? — она поправляет полотенце, затягивая его потуже вокруг груди.

Если бы я могла двигаться, то физически стёрла бы эту самодовольную ухмылку с её лица. Лицемерная дрянь знает, как меня зовут, но я не могу сказать ей об этом. Потому что не могу произнести ни слова. Крекеры, которые я съела в аэропорту, собираются выйти наружу. Развернувшись, я бегу вниз по лестнице, вылетаю из здания и мчусь к кустам.

— Боже! — плачу я, а мой желудок продолжает сокращаться до тех пор, пока не остались одни позывы.

Жесткий бетон впивается мне в колени, когда я падаю на тротуар, задыхаясь и рыдая. Я сломлена.

— Почему… почему… почему, — плачу я, обняв себя руками.

Я не могу дышать. Лёгкие будто не слушаются меня из-за рыданий.

Я кашляю, задыхаюсь, меня тошнит.

— Вы в порядке, мисс?

Я поднимаю голову, чтобы встретиться с взглядом, в котором плескается огромное количество жалости. Молодая женщина, возможно, моего возраста, кладёт мне руку на плечо.

— Да, — хриплю я еле слышно и на ватных ногах пытаюсь встать. — Просто… заболела.

— Вы уверены?

Я проглатываю разъедающий желудочный сок и киваю:

— Да.

— Хорошо… — она колеблется, но я слабо улыбаюсь ей, и она идёт дальше к дому, обернувшись ещё раз, когда доходит до двери.

Покопавшись в сумке, я нахожу телефон и звоню Элизабет.

— Бонжур! — отвечает она, её голос излучает энтузиазм.

— Элизабет… — говорю я хрипло.

— Сидни? Что случилось? Где ты?

— Ты можешь забрать меня? — слова проходят по горлу, словно наждачная бумага.

— Что? То есть да… милая, где ты находишься?

— Возле дома Лотнера, — я плотно закрываю глаза и всхлипываю.

— Я сейчас приеду.

Затащив сумки на бордюр, я сажусь возле них и жду. На улице, должно быть, градусов двадцать семь, но я вся покрыта мурашками от холода.

— Сидни, — слышу я мягкий голос Элизабет.

Она стоит передо мной, но я не вижу, как она приехала. Мой рассудок затуманен, место всех эмоций занял шок, а я сижу окоченевшая, стучу зубами от холода.

Обернув руки вокруг меня, Элизабет помогает мне встать и сесть в машину. Я смутно осознаю, как она грузит мой багаж и садится рядом со мной. Прижавшись лбом к стеклу, я наблюдаю за тем, как дорога превращается в расплывшееся пятно, как и моя жизнь, собственно — быстрые извилистые повороты и неожиданные толчки.

Как только мы входим в дом, я несусь в ванную. Мышцы живота болят, колени покрыты синяками, волосы спутались от пота.

— Какой у тебя срок? — Элизабет убирает волосы с моего лица и гладит по спине.

— Эйвери? — предполагаю я.

Я сажусь на полу, привалившись к противоположной от унитаза стене.

Элизабет заправляет свои тёмные короткие волосы за ухо, наклоняется над туалетным столиком и улыбается.

— Нет, просто догадка.

Выпрямив ноги по обе стороны от унитаза, я вздыхаю.