Несостоявшаяся битва

Было бы бесполезно утверждать, что французы не были поражены тем, что они услышали на этих лондонских переговорах относительно подготовленности Англии. Как и английская общественность, они находились под впечатлением грандиозной программы и заявлений, сделанных прессой и руководителями военных ведомств во время обсуждения в парламенте в начале марта состояния вооруженных сил. Эти заявления создали впечатление крупного и решительного скачка вперед по осуществлению программы перевооружения — 19 дивизий для экспедиционных сил, огромные новые воздушные флоты для обеспечения господства в воздухе, ежедневные расходы по 250 000 фунтов стерлингов на обновление военно-морских сил. На начальной стадии переговоров французы обратили внимание на расхождения между самоуверенными публичными заявлениями и малоутешительными данными об английском потенциале, которые им были представлены на этих переговорах. Английская делегация стремилась смягчить тревогу французов по поводу столь незначительных усилий Англии по созданию сухопутной армии, подчеркивая те меры, которые предпринимаются Англией по увеличению военного потенциала на море и в воздухе. «Великобритания в настоящее время прилагает большие, чем когда-либо, усилия к расширению королевских военно-воздушных сил… Она на пути к созданию бомбардировочной авиации, равной немецкой», — говорили французам. Однако это новое оружие намечалось использовать только с исключительной осторожностью. Английский и французский штабы согласились, что союзники «не предпримут воздушных операций против любых целей, а только против чисто „военных“ объектов в самом узком смысле этого слова, то есть против военно-морских, наземных и авиационных объектов». Воздушные атаки будут ограничены теми целями, нападение на которые «не повлечет за собой жертв из числа гражданского населения».

В то время как английские и французские штабные эксперты завершали первое обсуждение этого деликатного документа, эксперты немецкого генерального штаба вносили последние уточнения в оперативный план вторжения в Польшу — в «план Вейс». 3 апреля план был готов для представления Гитлеру. Гитлер, как мы уже знаем, к 25 марта 1939 года окончательно решился на осуществление принятого им курса действий в широких масштабах, когда он излагал Браухичу свою точку зрения, прежде чем дать ему указания о подготовке более подробной директивы. Он хотел держать англичан и французов в состоянии неопределенности, ввести их в заблуждение и парализовать их заслуживающей доверия и противоречивой информацией относительно намерений Германии; он, а не Чемберлен, хотел с наибольшим выигрышем воспользоваться плодами и временем, предоставленными мюнхенским соглашением.

Соответственно с этим он инструктировал генерала Браухича: никаких опрометчивых шагов в отношениях с англичанами, французами и поляками; предоставлять им любую возможность идти на дальнейшие уступки, ибо он еще не готов к решению польской проблемы. Однако должно подойти время, чтобы начать подготовку к ее решению, которое должно будет основываться, как мы видели, «на особенно благоприятных условиях».

Депортация[33] польского населения и заселение территории страны были теми вопросами, которые Гитлер хотел оставить открытыми. Имея в виду эти общие руководящие указания, штаб вермахта приступил к разработке военных планов в связи с польской проблемой в то самое время, когда представители французского и английского штабов встретились, чтобы рассмотреть ту же польскую проблему, хотя, судя по общему тону лондонских переговоров, трудно было увидеть эту проблему в основе переговоров.

Таким образом, примерно в то же самое время, когда делегации штабов Англии и Франции представили правительствам свои доклады по итогам переговоров,[34] начальник штаба верховного командования генерал Кейтель закончил свои «Директивы вооруженным силам на 1938–1940 годы». При сравнении этих директив с предположениями, высказанными одновременно английским и французским штабами в отношении немецких планов нападения на Польшу, получается довольно поучительная картина. Чтобы не оставалось никаких сомнений относительно серьезности его намерений осуществить эти планы, Гитлер добавил приписку с указанием графика претворения в жизнь разрабатываемых операций. Впервой части длинной директивы повторялись общие указания, данные Гитлером Браухичу 25 марта; затем директива переходила к военным аспектам и к конкретным задачам вооруженных сил; отдельным разделом рассматривалась предполагаемая оккупация Данцига, что могло оказаться возможным независимо от «плана Вейс» в результате использования благоприятной политической ситуации.

Однако Гитлер хотел быть уверенным, что его указания не будут поняты неправильно; это было не гипотетическое штабное учение[35] — одно из тех многочисленных военных учений, которыми армейские штабы любят забавляться и запутывать историков. Под директивой подразумевались реальные действия; отсюда и дополнительные указания с предложением графика осуществления кампании.