Несостоявшаяся битва

Шолто Дуглас, бывший в то время помощником начальника штаба ВВС, вспоминает реакцию своих коллег по службе: они не могли понять «тех, кто хотел, чтобы мы пошли на риск войны с Германией во времена Мюнхена». Суровые факты, свидетельствовавшие о том, что военно-воздушные силы Великобритании существенно уступали ВВС Германии, вызывали у него «чувство постоянно усиливавшейся тревоги по мере продолжения политических переговоров в течение тех недель лета 1938 года». Он был убежден, что Англия и, особенно, Лондон «были бы открыты для ужасных и, возможно, гибельных ударов со стороны немецких военно-воздушных сил». Находясь в отчаянном настроении, он высказал свои взгляды Сайрилу Ньюоллу, своему шефу, который разрешил ему изложить их перед штабом ВВС. Эти взгляды легли в основу оценки, подготовленной для министра Кингсли Вуда, который в свою очередь передал документ кабинету министров. «Помня об этой важной информации, Чемберлен должен был соответственно вести себя в мучительных переговорах, которые закончились Мюнхеном», — напоминает нам Шолто Дуглас.

Болдуин, Линдберг и штаб ВВС — это было тяжелое бремя, с которым Чемберлен ехал в Мюнхен. Они внушили ему то, что он и ожидал от них: первую из легенд — превосходство Германии в подготовленности к войне на суше и в воздухе.

Больше того, это было кульминацией серии докладов, подготовленных начальниками штабов видов вооруженных сил для комитета имперской обороны, сводившихся к тому, что Англия не готова к войне, что ее вооруженным силам и промышленности потребуется еще определенное время для перевооружения и что французы не в состоянии вести наступательные операции против Германии ни на суше, ни в воздухе.

Французы также попали под влияние высказываний Линдберга. Командующий военно-воздушными силами генерал Вюйльмэн был настолько ошеломлен сообщением Линдберга, что, информируя своего премьер-министра Даладье накануне его отъезда на конференцию в Мюнхен, заявил, что за первые несколько дней войны Франция останется без военно-воздушных сил. В Мюнхене представитель Геринга генерал Боденшатц по секрету сообщил помощнику французского военно-воздушного атташе Полю Стэлэну (который был также и сотрудником французского Второго бюро), что военно-воздушные силы Германии находятся в готовности нанести молниеносный удар по Чехословакии. У чешских границ сосредоточены две тысячи боевых самолетов и уже в течение многих недель готовятся к операции. Бомбы подвешены, экипажы отработали выполнение поставленных им задач.

Стэлэн передал конфиденциальную информацию Боденшатца французской делегации и после мюнхенского соглашения заметил, что для немецкой авиации не было надобности предпринимать боевые действия. Со стороны военно-воздушных сил Германии было достаточно простой угрозы, чтобы держать Европу в состоянии нервозности, что, можно сказать, явилось решающим фактором в дипломатических успехах Германии. Угроза использования военно-воздушных сил позволяла Германии осуществлять захваты, не прибегая к войне. Немецкие руководители не без оснований были довольны своими военно-воздушными силами как инструментом осуществления своей политики.

Однако в это время нацистских руководителей занимали совершенно иные проблемы. Они и не думали о бомбардировке Лондона или Парижа, потому что изыскивали способы предотвратить катастрофу у себя дома. Высшее руководство вооруженных сил разделилось, и часть его проявляла открытое вероломство по отношению к Гитлеру. Некоторые из военных руководителей планировали арест и свержение Гитлера, другие стремились получить гарантии, что Германия не окажется вовлеченной в войну ни против Франции, ни против Англии.

Оценку обстановки, данную начальником штаба оперативного руководства вермахта генералом Йодлем на Нюрнбергском процессе, необходимо сравнивать с оценкой англичан и французов. 4 июня 1946 года адвокат йодля доктор Экснер спросил своего подзащитного, верил ли он, что конфликт Германии с Чехословакией мог быть локализован.

Йодль ответил, что был убежден в этом. «Я не мог себе представить, — сказал он, — чтобы фюрер, учитывая положение, в котором мы находились, вступил с Англией и Францией в военный конфликт, который привел бы нас к немедленному краху».[21]

Этот вопрос он обсуждал с генералом Штюльпнагелем 8 сентября 1938 года, когда тот явился к Йодлю, обеспокоенный тем, что Гитлер может отойти от первоначально намеченной линии и тем самым «втянет Германию в военные действия, несмотря на угрозу французского вторжения». Йодль полностью разделял опасения Штюльпнагеля. Его беспокоила слабость немецкой позиции. «Не вызывало никакого сомнения, — заявил Йодль на Нюрнбергском процессе, — что против сотни французских дивизий нельзя было устоять силами пяти боевых и семи резервных дивизий на западных оборонительных сооружениях, которые были не чем иным, как огромной строительной площадкой. С военной точки зрения это было невозможно», — добавил он с полной уверенностью.