Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио

В тот же день, 19 августа, в Берлине Бабарин и Шнурре, наконец-то подписали многострадальное кредитное соглашение, в котором, кстати, тоже был свой «конфиденциальный протокол», но без всякого «криминала».[283] Краткое сообщение о его подписании, по обоюдному согласию, появилось в печати два дня спустя. Одновременно «Правда» поместила передовую статью о соглашении с многозначительным последним абзацем: «Новое торгово-кредитное соглашение между СССР и Германией, родившись в атмосфере напряженных политических отношений, призвано разрядить эту атмосферу. Оно может явиться серьезным шагом в деле дальнейшего улучшения не только экономических, но и политических отношений между СССР и Германией». Сталин добился того, чего хотел, и подал совершившееся, как хотел.

21 августа в 15 часов Шуленбург вручил Молотову перевод [Ранее, следуя прямым указаниям Риббентропа, Шуленбург не передавал Молотову никаких написанных текстов, а только зачитывал их для синхронного перевода и последующей записи.] личного послания Гитлера «Господину И.В. Сталину», гласившего:

«1. Я искренне приветствую заключение германо-советского торгового соглашения, являющегося первым шагом на пути изменения германо-советских отношений.

2. Заключение пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгий срок. Германия, таким образом, возвращается к политической линии, которая в течение столетий была полезна обоим государствам. Поэтому германское правительство в таком случае исполнено решимости сделать все выводы из такой коренной перемены.

3. Я принимаю предложенный Председателем Совета Народных Комиссаров и народным комиссаром СССР господином Молотовым проект пакта о ненападении, но считаю необходимым выяснить связанные с ним вопросы скорейшим путем.

4. Дополнительный протокол, желаемый правительством СССР <выделено мной. – В.М.>, по моему убеждению, может быть, по существу, выяснен в кратчайший срок, если ответственному государственному деятелю Германии будет предоставлена возможность вести об этом переговоры в Москве лично. Иначе германское правительство не представляет себе, каким образом этот дополнительный протокол может быть выяснен и составлен в короткий срок.

5. Напряжение между Польшей и Германией сделалось нестерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний.

6. Я считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг к другу является целесообразным не терять времени. Поэтому я вторично предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол. Более продолжительное пребывание министра иностранных дел в Москве, чем один день или максимально два дня, невозможно ввиду международного положения. Я был бы рад получить от Вас скорый ответ.

Адольф Гитлер».

Вдогонку полетела телеграмма Риббентропа послу: «Пожалуйста, сделайте все, что можете, чтобы поездка осуществилась». А Вайцзеккер каждые несколько часов требовал от него ответа, когда же состоится долгожданная встреча.

Персональное обращение Гитлера к Сталину, официально не занимавшему никаких государственных постов, было впечатляющей и результативной стратегемой: «Это послание стало вехой в мировой истории – оно отметило момент, когда Советская Россия возвратилась в Европу как великая держава. До того ни один европейский государственный деятель не обращался к Сталину лично. Западные лидеры относились к нему так, как будто он был далеким, да к тому же малозначительным, бухарским эмиром. Теперь Гитлер признал в нем правителя великой страны».[284] По словам Шуленбурга, послание произвело глубокое впечатление на Молотова. О реакции Сталина мы можем только догадываться.

Сталин порадовал Гитлера – Шуленбург получил ответ уже в 17 часов того же дня. Он был лаконичен и деловит:

«Рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру.

Благодарю за письмо.

Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами.

Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях между собою. Согласие германского правительства на заключение пакта ненападения создает базу для ликвидации политической напряженности и установления мира и сотрудничества между нашими странами.

Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Рибентропа 23 августа. И. Сталин».