Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио

Книга Тардье «Мир», изданная через два года после договора с хвалебным предисловием «спасителя отечества» Клемансо, – восторженный гимн новому миропорядку и «отцу победы», его настойчивости и упорству в борьбе за договор. Ее любопытно сравнить с «Правдой о мирных договорах» Ллойд Джорджа, появившейся в 1938 г., когда угроза новой войны в Европе стала реальностью и когда на подписанный им договор со всех сторон указывали как на главную причину этой войны. Тональность книги бывшего британского премьера совсем иная – он оправдывается и пытается переложить ответственность на других. Да, в разработке территориальных статей он почти не участвовал и даже предупреждал о возможных опасных последствиях «передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств»: «Народы многих из них никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, и теперь в каждое из этих государств попадет масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной. Предложение комиссии по польским делам о передаче 2 миллионов 100 тысяч немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд, должно рано или поздно привести к новой войне на Востоке Европы» («Некоторые соображения для сведения участников конференции перед тем как будут выработаны окончательные условия», или «документ из Фонтенбло», 25 марта 1919 г.). Как в воду глядел, провидец! Клемансо пришел в неистовство и велел Тардье подготовить жесткий ответ (такую же отповедь «картограф» дал Кейнсу). Ллойд Джордж смирился, договор одобрил и подписал, а затем добился его ратификации, считая это собственным политическим успехом! [33]

Итак, возьмем карты в руки.

Эльзас и Лотарингию вернули Франции вместе со всей государственной собственностью Германии (построенные ей железные дороги и т.д.) без какой-либо компенсации. Рейх получил эти территории в 1871 г. в качестве трофея, но при согласии 4/5 населения (после Версаля их не спрашивали). «Возвращение» двух провинций десятилетиями было главным лозунгом реваншистов, среди которых особенно отличались два уроженца Лотарингии – президент Раймон Пуанкаре, прозванный в 1914 г. «Пуанкаре-война», и националистический трибун Морис Баррес. Для союзников в Лондоне и Вашингтоне Эльзас и Лотарингия были «пустым звуком»: их пришлось убеждать в важности и справедливости французских требований, пока они не попали в «14 пунктов» Вильсона. Зато парижских реваншистов активно поддерживали в России. Например, Николай Гумилев мечтал,

Чтоб англичане, не немцы,
Всюду возили товары,
Чтобы эльзасские дети
Зубрили Гюго, не Гете.

Но в Версале Россия права голоса не имела. И чем Гете хуже Гюго?

Испокон веков и до Вестфальского мира 1648 г. обе провинции были германскими, потом стали французской территорией, но… с преобладанием немецкого языка. До войны группа эльзасских сепаратистов в рейхстаге была головной болью германского правительства; после войны они стали досаждать в палате депутатов уже французским кабинетам.

Однако удовлетвориться Эльзасом и Лотарингией Франция была не готова: претензии простирались на Саарскую и Рейнскую области, которые в конце XVIII – начале XIX вв. были ненадолго оккупированы ее революционными армиями (в остальное время их принадлежность Германии вопросов не вызывала). Во время войны Париж их не требовал, поэтому Тардье честно признал, что обосновать претензии на эти «исконно французские земли» оказалось нелегко.[34] На самом деле, Францию интересовали угольные шахты Саара, а не «восстановление исторической справедливости». В итоге он был отторгнут от Германии и передан под управление Лиги Наций (фактически – под контроль Франции). Только через 15 лет судьба Саарской области была решена плебисцитом, когда 13 января 1935 г. более 90% населения проголосовало за возвращение в Рейх.