Несостоявшаяся революция

В чем же тогда состояло отличие националистической интеллигенции? В том, что в авторитарном государстве она видела, как говаривал во время оно граф Бенкендорф, «палладиум России». Для националистов авторитарное государство было не просто важным идеологическим постулатом и основополагающей ценностью, а чем-то несравненно большим — отличительным свойством и атрибутом (то есть врожденным признаком, в философском смысле этого слова) России и русскости вообще. Для многих русских националистов государство было даже важнее русского народа.

В то время как интеллигенция либерального извода, экзистенциально отвергавшая русскость и Россию, принципиально отвергала и государство как их выражение. Сотрудничество с властью либералы компенсировали отрицанием государственности, наследуя в этом смысле анархо-нигилистической традиции русской интеллигенции. Националисты вели себя ровно наоборот: неприемлемость конкретных властных персон и политик у них сочеталась с пиететом по отношению к власти, государству как таковому. Они наследовали дореволюционномулоялистскому национализму, консервативно-охранительной интеллигенции.

Неудивительно, что русские националисты советского разлива помыслить не могли выступить против актуального им государства или сформулировать независимую от него позицию — не политическую, а хотя бы культурную. Даже в своих культурных требованиях националисты уповали исключительно на государство, которое, опамятовавшись, запретит «пагубные» (читай: либеральные, прозападные) культурные течения и влияния и поддержит «полезные», «духоподъемные».

Хотя поддержку режима и лояльность принципам советского строя националисты обуславливали тем, как коммунистическая власть справится с наиболее чувствительными и важными для них проблемами — демографической, экологической et cetera, прогрессирующая неспособность коммунистов решить эти проблемы не превратила националистов в политических оппозиционеров. Они стали более жесткими критиками власти, но не решились сформулировать нечто похожее на политическую альтернативу, да и вообще чурались и откровенно боялись политики.

Подчеркнем, что в данном случае речь идет исключительно о русском национализме. Нерусские национализмы не только были последовательно оппозиционны коммунистическому режиму, но и составляли самую широкую политико-идеологическую и культурную рамку (наименьший общий знаменатель) выражения оппозиционных настроений. Все нерусские оппоненты Советов были, прежде всего, националистами, а уже затем борцами за права человека, социал-демократами, либералами, еврокоммунистами и т.д.

Конвенциональный, условный характер оппозиции русских националистов коммунистическому режиму составлял принципиальный дефект русского национализма. По своим культурно-психологическим, экзистенциальным основаниям националисты оказались неспособны бороться за власть, что воочию проявилось на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века. Справедливости ради укажем, что эта слабость национализма не порождена лишь советской эпохой, а представляет его генетический дефект, начиная со славянофилов. Даже «черная сотня» — исторически самое успешное и массовое участие русских националистов в политике — критически зависела, причем не только и не столько в организационно-кадровом, административном и финансовом отношениях, сколько, прежде всего, по своему самоощущению, экзистенциальному модусу от связи с государством, властью. Стоило последней отвернуться от националистов, и они сразу же утеряли смысл собственного существования и политически дегенерировали. Потихоньку избавляться от идиотического и совершенно безосновательного упования на государство русские националисты стали лишь совсем недавно, с началом нового тысячелетия.

Итак, в последней трети советской эпохи стратегическим аргументом в пользу использования коммунистами русского национализма была его важная компенсаторная функция, а также способность служить потенциальным источником дополнительной легитимации авторитарного режима и советского строя. Помимо этого, принципиального, соображения, существовали и важные тактические резоны. Один из них состоял втом, что в сфере культуры и литературы русский национализм был призван уравновесить, сбалансировать влиятельные (прото)либеральные и западнические тенденции.