Несостоявшаяся революция

«Бесспорным "коллективным агитатором и организатором" лево-правого евразийства явилась газета Александра Проханова "День"/ "Завтра", провозгласившая венцом русского самосознания теорию этногенеза Льва Гумилева. Разные новые версии старой идеологии обосновывали химик Сергей Кара-Мурза, математик и театральный режиссер Сергей Кургинян и экстравагантный эзотерик, геополитик, конспиролог, метафизик (и многое другое) Александр Дугин — одним словом, "люди ученые". Своим почти непререкаемым авторитетом "евразийский соблазн" поддержал такой основополагающий столп "русизма" как Кожинов (который, впрочем, начал "евразийствовать" еще в годы "застоя" — см. его программную статью 1981 года "И назовет меня всяк сущий в ней язык...", воспринятую тогда многими "русофилами" крайне отрицательно). В той или иной форме евразийство захватило большинство патриотических изданий, даже "Москва", долгое время державшаяся от него на подчеркнутой дистанции, позднее оказалась к нему, в известной мере, причастна..»351

Однако евразийство было явлением преимущественно интеллектуально-верхушечным. В той мере, в какой идея возрождения СССР обладала остаточным мобилизационным потенциалом, стилистически и содержательно она носила вполне традиционный характер, а политически ее паства ориентировалась на коммунистов. В то время как интеллектуальные изыски евразийцев получили незначительный отклик у части интеллигенции, но не имели даже малейших шансов вызвать масштабную социальную динамику.

Евразийство противоречило магистральной тенденции русского сознания — тенденции его этнизации или, иначе, обретения русскими этнической идентичности. Подробнее об этой фундаментальной трансформации будет рассказано в следующей главе, сейчас же вкратце отметим, что русское сознание не вполне осознанно, но последовательно и упорно противилось утверждениям о евразийском характере русского народа и русской культуры, столь же упорно придерживаясь мнения о принципиальной близости России к Европе, а не к Азии. «Практически 2/3 россиян считают Россию естественной частью Европы и полагают, что в дальнейшем она будет теснее всего связана именно с этим регионом мира, тогда как число активного проповедуемого сегодня (опрос проводился в марте 2000 г. — Т. С, В. С.) евразийства составило не более 1/3. Уровень значимости для россиян азиатских стран в целом сравнительно невелик. Само слова "Европа" в ассоциативных рядах массового сознания россиян окрашено значительно позитивнее, чем "Азия"...»352 К этому стоит добавить зафиксированную всеми социологическими службами преобладающую ориентацию русских не только на западные потребительские образцы, но и на западные модели общественного устройства. Ни одна из стран Азии, включая сверхразвитую Японию, не рассматривается русскими как желательное место эмиграции.

351 Сергеев Сергей. Указ. соч. С. 66-67.

352 Россия на рубеже веков / Отв. ред. М. К. Горшков. М., 2000. С. 406.

Для русских евразийство не особая цивилизационная идентичность, а прежде всего недостаточно цивилизованный, недоевропейский (и именно в этом смысле азиатский!) характер отечественной экономики, а также некоторые особенности русского национального характера. В том, что касается культуры, которой во всех известных определениях цивилизаций отводится ключевая роль, подавляющее большинство русских придерживается мнения о европейской природе отечественной культуры353. Таким образом, евразийское идеологическое предложение шло вразрез с русской идентичностью — и чем дальше, тем очевиднее это становилось. «О каком "евразийском братстве" можно говорить после двух чеченских войн, в условиях непрекращающегося роста иноэтнической преступности и бесконтрольного наплыва "евразийской" нелегальной иммиграции?354»

Неудивительно, что евразийство так и не превратилось в политическую платформу, точнее, провозглашавшие его в качестве таковой группы остались интеллектуально-эзотерическими сектами. Единственный известный нам случай, когда организация, упоминавшая евразийство в качестве составляющей своей идеологии, приобрела политический статус и даже добилась некоторой известности и влияния, — это Национал-большевистская партия Эдуарда Л имонова. Однако в ее идеологическом снаряжении евразийство было не ядром, а лишь элементом радикального синтеза фашистского толка, который вместе с акцентированным контркультурным стилем и сделал организацию привлекательной для молодежи. О русском фашизме нами будет рассказано дальше, сейчас же продолжим основную линию повествования.