Несостоявшаяся революция

До сих пор мы характеризовали изменения в общественно-поли­тическом контексте, произошедшие в России в первое десятилетие XXI в., теперь пришло время рассказать о том, как реагировал на них русский национализм. В целом, эта реакция была жалкой, слабой и запоздалой. Самое главное, что русские националисты не смогли воспользоваться процессом этнизации русского сознания для поли­тической мобилизации. В то же время «национализация», пусть даже сугубо декларативная, власти оказала на них парадоксальное воздей­ствие. С одной стороны, оппозиционные националисты оказались перед угрозой потери идеологической идентичности: ведь власть при­своила патриотическую риторику, которую они считали собственной монополией.

С другой, стороны, эта риторика, равно как и движение власти в сторону централизации государственно-политической машины (создание пресловутой «властной вертикали»), открыли перед наци­оналистами окно новых возможностей: разве они не добивались на протяжении всех 1990-х гг. именно того, что делала теперь российская власть? Путин стал для националистов таким же «президентом надеж­ды», как и для всего российского общества. Они могли демонстри­ровать лояльность лично президенту и в то же время критиковать го­сударственные институты — центральные и местные — за искажение «путинского курса». Отказ от роли «непримиримой оппозиции» был встречен националистическими вождями с облегчением: они всегда считали неестественным конфликт между националистами и властью, полагая, что те нуждаются друг в друге. И вот, наконец, пришло время для «нормальных», в понимании националистов, отношений.

Справедливости ради отметим, что курс подчеркнутой лояльности президенту Путину не имел влиятельной альтернативы. Выступать против Путина означало идти против течения: на стороне президента была массовая поддержка, и, главное, в перспективе общественного мнения именно он воспринимался главным русским националистом. Откровенно оппозиционная стратегия, как показал опыт Национал-большевистской партии (НБП) — единственной националистической группы, рискнувшей открыто выступить против путинского режима, была обречена на провал. Не только потому, что на нее обрушилась репрессивная машина государства, а, в первую очередь, по причине непонимания обществом мотивов антипутинской деятельности. Ког­да в 2002-2003 гг. НБП устраивала свои яркие антипутинские хеппе­нинги, Россия переживала подлинный медовый месяц в отношениях с новым президентом.

Так что выбирать русским националистам приходилось между пло­хим, то есть бездействием, и очень плохим — политическим оппорту­низмом. Неудивительно, что в течение первого президентского срока Путина и без того слабенький политический национализм фактически прекратил свое существование. Немалая часть националистических групп вообще развалилась, другие пребывали в организационном и политическом ступоре, многие поспешили включиться в дружный хор поддержки власти, благо та не прочь была ассимилировать толику националистического движения.

Кремль весьма эффективно использовал стратегию ассимиляции национализма: его лидеры и интеллектуалы втягивались в те или иные отношения с властью, что обеспечивало их политическую ло­яльность. Вчерашние непримиримые оппозиционеры превращались в клаку, в лучшем случае — в оппозицию его величества, их полити­ческий пыл, образно говоря, уходил в свисток. Эта политика успеш­но работала как применительно к закаленным националистическим вождям 1990-х гг. — к Сергею Бабурину, Наталье Нарочницкой, Ни­колаю Павлову, Александру Проханову и другим, так и в отношении молодой поросли, например, националистического публициста Егора Холмогорова и других.

Впрочем, националисты были настолько рады возможности полу­чить хоть какую-то должностишку, немного денег и доступ в СМИ, что в этой своей радости выглядели откровенно неприлично. Люди, в чьих горячечных фантазиях калейдоскопически сменяли друг друга континенты и века, люди, считавшие себя великими мыслителями, призванными интеллектуально окормлять Кремль, вели себя подобно ссорящимся из-за чаевых лакеям. Слаб, слаб человек, но не настолько же! Понятно, какое отношение они к себе вызывали. По словам вы­сокопоставленного кремлевского функционера: «Ну хоть бы один из них, ну хотя бы для вида посопротивлялся... Потому мы и относимся к ним, как к проституткам, — лучшего они не заслуживают». Справед­ливости ради отметим, что эти слова равно относились как к нацио­налистам, так и к прирученным Кремлем либералам.