Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва

Эта угроза, содержащая не только ссылки на старые новгородские обиды и новые новгородские права, но и апелляцию к авторитету Всеволода Ярославича (и таким образом — еще и его сына Владимира), играет новыми красками, если рассматривать её не только как проявление новгородской вольности, но и как важный шаг на пути Владимира Мономаха к усилению власти его рода над всей Русью. И показательно, что во времена безоговорочного триумфа этого дома, во времена «самовластного» киевского княжения самого Мономаха и его сына Мстислава неоднократные столкновения новгородцев с княжеской властью так и не закончились ни одним изгнанием. В условиях отсутствия у новгородцев вариантов для политического лавирования сын Мстислава Владимировича Всеволод успешно переживал многочисленные политические бури в суровом северном климате вплоть до 1136 г. Но его падение — это уже другая история.

Загадка истоков новгородской силы. Но почему, почему Новгород перешел от попыток навязать Руси свою волю к вот этой опасной и неверной политике лавирования, заведшей его в могилу? И почему как минимум дважды новгородцы в межкняжеской борьбе брали сторону «Всеволодова дома»? Чтобы лучше понять ответы на эти вопросы, просто необходимо сделать из конца XI в. шаг назад, в прошлое, и попытаться лучше уяснить корни той силы, что стояла за Новгородом во время походов на юг Олега Вещего, Владимира Святого и Ярослава Мудрого.

Первые подсказки будут уже в практически первых датированных сообщениях Повести временных лет. Рассказывая о приглашении Рюрика, летописец инициаторами этого приглашения называет не просто новгородцев, а словен, кривичей и мерю [Новгородская первая летопись. С. 106]. Излагая легендарную историю «расселения» братьев и посадников Рюрика автор Повести временных лет из своего далека очерчивает интересные границы «новгородской сферы влияния»: «Овому Полътескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро. И по темь городомъ суть находниц варязи; первии населницив Новгород словен, и в Полотьске кривичи, Ростове меряне, Белеозере весь…»

За успешными походами Олега на юг, по мнению все того же источника, снова стоит широкая коалиция, объединяющая силы всего Севера: «варягы, чюдь, словны, мрю, весь, кривичи». Причем, согласно Повести временных лет, Олег устанавливает дани словенам, кривичам и мере, но этот же источник сообщает, что «обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи», явно отделяя членов «северной конфедерации» от прочих «подданных» первого киевского князя. Новгородская первая летопись еще более ярко подчеркивает «особость» Севера, называя новгородских словен получателями дани и сообщая об особой «варяжской» дани с Новгорода, кривичей и мери «мира деля» [Новгородская первая летопись. С. 107].

Прошло немало лет, но и Владимир Святославич для того, чтобы рассчитывать на удачу в войне с Ярополком Киевским, добивался сперва дипломатией, а затем силой (опять при поддержке «Варягы, Словене, Чюдь, Кривици» [НПЛ. С. 125]) «непротивления» все того же Полоцка, «старшего» города в земле кривичей. Ярослав Владимирович, с огромным трудом расправившийся со Святополком Окаянным, по сообщениям летописей, определенно пользовался более чем горячей поддержкой новгородцев. При этом Ростово-Суздальская земля отдана была Владимиром Святославичем, по сообщению Повести временных лет, убитому Святополком Борису, ну а сам Ярослав до вокняжения в Новгороде правил именно в Ростове. Выходит, что во всех удачных попытках Новгорода утвердить «своего» князя на «общерусском» поле на его стороне (помимо непременных «варягов») выступала «конфедерация» северных земель от Полоцка до Ростова(без Полоцка на Святополка Владимировича сил хватило едва-едва, даже и с учетом слабости его позиций на Юге Руси). Ни об одной успешной акции общерусского масштаба, осуществленной Новгородом в условиях конфронтации со своими соседями по «северной конфедерации» источники не сообщают. Вот вам и корни новгородской силы: влияние в слабо контролируемой «главным» Рюриковичем «северной зоне» да доступ (за счет ресурсов все той же зоны к северу от Смоленска) к внешним, «варяжским» источникам силы.