Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва

С естественным ростом численности Рюриковичей алгоритм «легитимного» завоевания работал все хуже и хуже — и вот в 1169 г. киевляне, имевшие уже богатый опыт соглашений с одинокими удачливыми (пусть и нелюбимыми) претендентами на роль завоевателя, впали в естественное отчаяние, когда к стенам города явилось одиннадцать банд… то есть княжеских дружин. Из одиннадцати князей десять отлично понимали, что им власть в городе не достанется, а значит, нужно быстренько брать все, что под руку подвернется. Итог известен и ужасен.

Согласие. Эта форма внешне напоминает наследование власти умершего князя. Механизмы наследования власти, особенно на первых порах развития государства, постоянно меняются, так что каждое поколение привносит в них что-то свое:

• сын наследует отцу, но как младший соправитель своего родственника (Игорь Рюрикович «хожаше по Ользе и слушаше его» [ПВЛ. С. 23]);

• сын наследует отцу, но при соправлении матери, а полноту власти получает, лишь продемонстрировав свою силу и «удачу» (Святослав);

• право на великое княжение добывается в кровавой борьбе без правил с братьями (Владимир Святославич Святой и его сын Ярослав Владимирович Мудрый);

• сын наследует отцу, при обязательной поддержке двух братьев (Ярославичи Изяслав, Святослав, Всеволод);

• брат наследует брату — «лествичное восхождение» (Святослав и Всеволод Ярославичи);

• племянник наследует дяде по правилам все того же лествичного восхождения (Святополк Изяславич);

• старший сын наследует отцу без каких-либо условий (Мстислав Владимирович Великий, сын Владимира Всеволодовича Мономаха).

Последнее наследование стало настоящей вехой: великий (во всех смыслах этого слова) князь Владимир Всеволодович Мономах, воитель, защитник Русской земли, ужас половцев, коварный правитель, разумный законодатель и хороший писатель, — этот князь стал последним настоящим правителем «всей Руси», так как:

а) был способен разгромить любую мыслимую оппозицию в своей земле и

б) сумел эту полезную «способность» предать наследнику.

У его сына Мстислава Владимировича Великого передать своё положение не получилось.

Принцип согласия, о котором говорит К. А. Соловьев, в этой весьма запутанной ситуации с наследованием состоит в учете двустороннего характера потестарных отношений, при которых претендент на власть должен получить разрешение общины на занятие «вакантной должности» и является развитием принципа приглашения. Вот только нужно всегда помнить, что вместе (а зачастую — вместо!) разрешения общины для занятия стола было необходимо и согласие (пусть и пассивное) рода. Сплошь и рядом князь, поспешивший организовать «по согласию» заселение понравившихся апартаментов, рисковал услышать от любимого брата или дяди-стрыя сакраментальное:

«Иди в волость отца своего… а то есть волость отца моего. Да хочю, ту сидя, порядъ створити со отцемь твоим. Се бо мя выгналъ из города отца моего».

Как видим, система «коллективного сюзеренитета» на практике оказалась далекой от идеала и почти сразу же начала давать сбои. Среди основных причин можно выделить:

а) Размножение княжеского рода и увеличение количества имеющих право на удел его членов. Уже в XI в. распространилась практика вычеркивания из списка пайщиков малолетних детей умерших членов компании, которых старшие члены рода лишали владений и делали «изгоями», потенциальными нарушителями спокойствия. Тем не менее число взрослых членов рода продолжало возрастать. По подсчетам Л. Войтовича, изменение количества Рюриковичей от 1 до 12-го поколения выглядело как 1–1–1–3–24–14–21–49–81–85–113–104, что неминуемо должно было приводить к увеличению количества уделов и разложению представления о единстве рода Рюриковичей. Как следствие росло число князей-«самовластцев», что старались сгонять «младших» родичей с удельных столов, равно как и число князей-авантюристов, пытавшихся занять стол «без очереди» [Войтович Л. Князівські династіі східноі Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження. Львів, 2000].