Несостоявшийся шантаж

Когда двери захлопнулись, в конюшне остались лишь Робсон с Лукрецией, Джо и Боб. Доминиканец любил превращать конюшню в место для деловых встреч, переговоров и разработки особо тонких операций. Никто не подозревал, что по желанию Робсона некоторые стойла в мгновение ока перевоплощались в элегантные будуары, гостиные или спальни, обставленные в стиле деда, сына и внука — Людовиков XIV, XV и XVI. Это обеспечивало безопасность и конфиденциальность свиданиям, придавая им особую пикантность.

Еще раз убедившись, что посторонних в конюшне нет и что никто не сможет проникнуть сюда, Робсон дал знак Джо и Бобу открыть контейнер с картинами.

Замки дверцы контейнера оказались с шифром. Это вызвало некоторую заминку. Джо понадобилось время, чтобы раздобыть газорезку. Когда они стали резать железную обшивку контейнера, выяснилось, что она гораздо толще, чем думали Джо и Боб. Джо выключил газорезку и подошел к Робсону.

— Шеф, на вскрытие уйдет не меньше получаса. Вряд ли вам имеет смысл томиться здесь, пока мы будем открывать его…

— Хорошо, позовешь меня за две-три минуты, — решил Робсон.

Он обнял Лукрецию и вошел в одно из стойл. Нащупав в стене замаскированную ореховой плашкой кнопку, нажал на нее.

Стойло стало на глазах преображаться. Коновязь и кормушки со свежим овсом и зерном внезапно опустились ниже уровня пола. Туда же ушли и обшитые буком и дубом стены. На их месте возникли новые — обитые старинными обоями. Вместо простого дощатого потолка появился совсем другой — роскошный, с выразительными кессонами и великолепной хрустальной люстрой посередине.

Затем в стойле сменился пол. Он стал паркетным. Наборный паркет имел рисунок в виде звезды, лучи которой расходились к углам… стойла?.. комнаты? Под стать полу была и мебель: секретер, стулья, канапе, диван и три кресла в излюбленном Робсоном стиле «рококо».

Робсон уселся в глубокое кресло, блаженно вытянув ноги.

— Эта конюшня словно по мановению волшебной палочки превращается в сказочный замок! Самая лучшая твоя выдумка, — с чувством произнесла Лукреция.

Робсон подошел к буфету, достал бутылку шампанского, привычным жестом откупорил ее:

— Как ты относишься к «Луи Редерер»? Я хотел внести струю некоторого разнообразия после «Дом Периньон»…

— Точно так же, как и ко всему остальному, что исходит от тебя: с радостью!

Увлеченные разговором, Робсон и Лукреция не заметили, как пролетели полчаса. Когда Джо позвал их, обоим показалось, что прошло совсем мало времени.

Доминиканец уже подходил к почти распечатанному контейнеру, когда в кармане его пиджака ожил телефон внутренней радиосвязи. Робсон недовольно поднес динамик к уху. Он строго-настрого приказал не беспокоить его в течение ближайших полутора часов.

— Сообщение подождет! — огрызнулся Робсон. — И больше меня не беспокой. Понятно?!

В момент, когда он кончил говорить, Джо и Боб открывали заднюю дверцу контейнера. От пламени газорезки она набухла и деформировалась. Боевикам пришлось воспользоваться стальными ломами, чтобы заставить ее повернуться на огромных мощных петлях.

Когда дверь наконец распахнулась, Джо направил в глубь контейнера приготовленный заблаговременно электрический фонарь.

Контейнер был вызывающе, насмешливо пуст.

Робсон подскочил к Джо и железной хваткой стиснул ему горло.

— Где картины, сучий сын? Отвечай, а не то я скручу тебе шею!

В эту секунду из контейнера, пошатываясь, вышел… мужчина. Он недоуменно переводил взгляд с посиневшего Джо на Робсона и Лукрецию, обшарил глазами помещение, в котором очутился.

Это был Мануэль Эскобар.

Убедившись, что полицейскими, во всяком случае, здесь не пахнет, он подскочил к Бобу и стиснул его в объятиях, решив, что он здесь — самый главный.

Ошарашенный появлением незнакомца, Робсон разжал пальцы, Джо, хрипя, повалился на пол. Даже не взглянув на него, доминиканец подошел к Эскобару и в полном недоумении спросил:

— Кто вы?

Колумбиец с не меньшим недоумением уставился на Робсона. О чем он болтает, этот мулат? Разве ему не шепнули при погрузке на борт военного самолета США, летевшего спецрейсом Меделин — Майами, что его люди обязательно попытаются спасти его? Тогда какого черта этот мулат разыгрывает из себя незнайку?

— Как вас зовут? — посуровев, спросил Робсон.

У него не было времени разбираться с этим неизвестным, почему-то оказавшимся в контейнере вместо луврских полотен. Если он хочет молчать — это его личное дело. Проблему с молчунами доминиканец решал быстро и бесповоротно — стрелял их, как бешеных собак, из револьвера.

По выражению его лица незнакомец догадался, что изумление Робсона неподдельно и что, кажется, миндальничать с ним не собираются. Исполненный достоинства, колумбиец произнес:

— Я Пабло Эскобар! Глава одной из ветвей меделинского картеля…

— Пабло Эскобара ЦРУ несколько дней назад похитило прямо из закрытого публичного дома для суперпривилегированных и богатых в Меделине, — шепнула на ухо Робсону, сверкая глазами, Лукреция.