Несостоявшийся стриптиз

 — Что вы делаете с бронзовой отливкой?

 — Спиливаю заусенцы, проделываю необходимые отверстия, полирую, ставлю на мраморную подставку.

 — А там у вас что? — спросил Эллиота Карелла, показывая на закрытую дверь.

 — Нечто вроде склада.

 — Что в нем?

 — Формы покрупнее.

 — Разрешите взглянуть?

 — Вы забавник! — усмехнулся Эллиот. — Приходите с этой бумажкой, рыщете по мастерской, а потом спрашиваете позволения…

 — Почему бы нет? Что толку грубить?

 — А зачем эти церемонии? Вы ведь расследуете убийство, так?

 — По-моему, вы как-то не отдавали себе в этом отчет, мистер Эллиот.

 — Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, мистер детектив. И еще раз повторяю: я не знаю, кто был убитый.

 — Да, вы мне это уже говорили. Только беда в том, что я не очень-то вам верю.

 — Тогда суньте себе в задницу вашу вежливость, — буркнул Эллиот. — Если я подозреваюсь в убийстве, то могу обойтись без вашей учтивости.

 Карелла не ответил и вошел в каморку. Как и говорил Эллиот, тут хранились скульптурные изображения больших размеров. Все в гипсе. Все воспроизводили Мери Маргарет Райан. В дальнем конце склада виднелась дверь.

 — А она куда ведет? — спросил Карелла.

 — В проулок.

 — Не могли бы вы открыть ее?

 — У меня нет ключа. Я никогда ею не пользуюсь. Она всегда заперта.

 — В таком случае мне придется выбить замок ногой.

 — Зачем?

 — Чтобы посмотреть, что за дверью.

 — Там нет ничего. Проулок как проулок.

 В гипсовой пыли отчетливо виднелись следы. От правой ноги причем по обе стороны от отпечатков имелись кружочки — явно следы от костылей. Они вели к двери в проулок.

 — Итак, вы откроете ее, Эллиот?

 — Повторяю, у меня нет ключа.

 Не говоря худого слова, Карелла сильным ударом каблука выбил замок.

 — Вы имеете на это право? — осведомился Эллиот.

 — Подавайте в суд, — отозвался Карелла и вышел из дома.

 У кирпичной стены стояли мусорный бак и две картонные коробки, доверху заполненные всяким хламом. В одной из коробок Карелла обнаружил тот самый предмет, который искал, — а именно, белую теннисную туфлю, замеченную им на правой ноге Эллиота. Он вернулся в мастерскую, показал находку хозяину и спросил:

 — Не ваша?

 — Первый раз вижу.

 — Я так и подумал, — сказал Карелла, потом добавил: — Не хочу показаться пародией на полицейского из телесериала, но все же вынужден предупредить вас, мистер Эллиот, не покидать этот город.

 — Куда я могу деться? — спросил Эллиот.

 — Кто вас знает. У вас есть тяга к Бостону. Так или иначе, послушайтесь меня и не исчезайте, пока я с вами не свяжусь.

 — Что вы хотите найти на этом старом башмаке? — раздраженно спросил Эллиот.

 — Может, немножко воска, который не растаял.

 С пяти вечера за Фредом Липтоном следил Коттон Хоуз. Расположившись в седане напротив фирмы по продаже недвижимости, он увидел, как Липтон вышел на улицу, запер дверь и двинулся к своему «форду», припаркованному в квартале от здания. Соблюдая все меры предосторожности, Хоуз прокатился за Липтоном до его дома в полутора милях от Ашмид-авеню. Там он провел в унылом ожидании еще четыре часа, после чего его усилия были вознаграждены появлением объекта на улице. Липтон снова сел в «форд» и покатил в бар под странным названием «Эй! Эй! Веселей!». Поскольку Липтон не знал Хоуза в лицо, не догадывался о его намерениях, а кроме того, вывеска у входа обещала танцовщиц «топлесс», Хоуз решил, что есть смысл продолжить наблюдение в помещении. Когда он вошел, то его ждало запланированное разочарование. В этом городе девочки выступали не совсем «топлесс», а с легким довеском в виде прозрачного лифчика или звездочек на сосках. При том, что улицы кишмя кишели проститутками, Боже сохрани танцовщице продемонстрировать свои обнаженные грудные железы какому-нибудь разине из Сиу-Сити. Правда, танцовщицы, обычно были молоденькие и хорошенькие, старательно виляли попками под фонограмму на радость джентльменам на табуретах у стойки бара. Но «Эй! Эй! Веселей!» являл собой грустное исключение из правил. Девочкам было сильно за тридцать и они трудились в поте лица, но не вызывали того эротического отклика в аудитории, который предполагало подобное шоу. Коттон Хоуз сидел и скучал, мужественно выдерживая волны обрушивающегося на него электронного грохота. Он угрюмо косился на четырех танцовщиц, выделывавших положенные коленца. Время от времени он посматривал и на Фреда Липтона. Хоуз мрачно отметил про себя, что скорее всего, стереосистема обошлась хозяевам этого заведения дороже, чем исполнительницы, но в конце концов это был Калмспойнт, а не Айзола, и привередничать не следовало.