Несовершенные любовники

Я сажусь рядом с тобой, потому что ты немного подвинулся, а еще потому, что вокруг тебя столько красивых девчонок, которых еще не одурманили литература и именитые писатели. И пусть девчонки почтительно молчат, но за них говорят их тела, сверкающие улыбки, яркие ленточки, вплетенные в тугие косички, серебристые браслеты, переливающиеся на черной матовой коже, мобильники, спускающиеся на шнурках к их высоким упругим грудям. Мы сидим бок о бок с тобой и смотрим на молодую писательницу с острова Реюньон, которая неожиданно берет слово и, перекрикивая смех в зале, бросает нам свое знаменитое: «Сто страниц, это…». Твои подружки усмехаются, ты подмигиваешь мне, а я поднимаю руку и говорю: «Мадам, пожалуйста, можно вопрос?» Молодая писательница замолкает, переводя на нас взгляд и не понимая, кто из двоих мальчишек обращается к ней — белый или черный. Тогда ты легонько толкаешь меня локтем в бок: «Давай, чувак», и я продолжаю: «Мадам, сто страниц — это первая веха, первое свидание с самим собой, если я правильно понимаю?» Наташа кивает головой, пока все нормально, но что я еще скажу? А ты шепчешь мне: «Нормально, чувак, продолжай», и я продолжаю: «Мадам, в таком случае можно предположить, что двести страниц являются второй вехой?» — «То есть?» И я вдруг осознаю, что действительно беседую с писателем, я, шестнадцатилетний подросток, который впервые покинул свой провинциальный городок, а ты, мой незнакомый друг, заметив, что я теряю смелость, берешь, в свою очередь, слово и звонким голосом заявляешь: «Он хочет сказать, что после двухсот страниц, на второй вехе, встречаешь кого-то другого». Теперь уже слушают все: признанные писатели, лицеисты, зрители. Наташа слегка наклоняется вперед, чтобы лучше рассмотреть бледного тщедушного юношу, я вижу ее ободрительный жест и снова вступаю в беседу: «Вторая веха — это встреча с попутчиком». — «И кто же попутчик?» — спрашивает она, хитровато поблескивая глазами, и мой сосед, который за словом в карман не лезет, отвечает вместо меня решительным, с вызовом, тоном: «Вы, например, мадам». Тогда Наташа переводит взгляд на меня: «Именно это вы хотели сказать, молодой человек?» — «Совершенно верно, — отвечаю я, — тот, кто впервые одолел двести страниц на писательской стезе, нуждается в том, чтобы рядом с ним был особый попутчик, который немного опережает его на творческом пути, но не ушел слишком далеко вперед, вы так не думаете?» И тут другие писатели, до которых наконец дошло, к чему клонит незнакомый паренек, пустились в очередную дискуссию: должен ли писатель, как некогда художники, идти в подмастерья к именитому мэтру, или же самостоятельно выбирать путь и полагаться на собственные силы, талант — с этим рождаются, или же нужно брести, спотыкаясь, в поисках поддержки, кстати, интересно, одинаково ли это применимо к прозаику и поэту, а как это происходит в странах, где доминирует устное творчество, и в странах, где писатели пишут на языке колонизаторов, короче, дискуссия становится слишком непонятной для нас, лицеистов. И тут мой сосед, воспользовавшись первой паузой и словно продолжая беседу с Наташей, спокойным ровным голосом произносит: «Мадам, мой друг хочет знать, может ли он послать вам свою рукопись, когда закончит свои двести страниц?»

Признанные писатели прерывают свои витиеватые речи и, поскольку это не к ним обратились с почтительной просьбой, вжимаются, словно обманутые женихи, в свои кресла. Наташа замирает в нерешительности, не находя сразу ответа, хотя могла, как любой преподаватель, небрежно обронить: «Пусть сначала напишет свои двести страниц, а потом посмотрим», но она, моя избранница, человек другой закалки. В это время одна из лицеисток, совсем еще девочка, правда, девочка, интересующаяся серьезными вещами, иначе она не пришла бы сюда с одноклассниками, кричит звонким и дерзким голосом: «Тогда получается, мадам, что триста страниц — это третья веха, не так ли?» — «Что вы хотите этим сказать?» — кажется, с нисхождением шепчут признанные писатели, готовые поиграть в кошки-мышки с хорошенькой спорщицей. «Так вот, эта веха — встреча с читателями, публикой, ну, как здесь!» — с торжеством в голосе произносит девчонка. Вот это да, восхищается Рафаэль, а у нее голова работает что надо!

До свидания, прекрасная незнакомка, до свидания, мой незнакомый друг, я уже слышу, как ко мне стучится реальность, слышу свою квартирную хозяйку, мне надо вернуть ей кастрюльку, но не уходите далеко, оставайтесь рядом со мной, и ты тоже, Наташа, вы мне очень нужны.