Несовершенства

У Петера Винклера основательное брюшко и редеющие седые волосы. Он похож на Санта-Клауса, и его готовность показать коллекцию отца невероятно поражает Бек. Он, конечно же, превосходно говорит по-английски, и хоть им и не нужны услуги переводчика, Бек все равно рада, что Кристиан приехал с ними. Каждый раз, когда она встречается с ним глазами, Кристиан краснеет, и Бек думает, о чем он вспоминает: о том, как она кричала во время оргазма или как он захихикал, когда она первый раз коснулась его. Бек еще никогда не чувствовала себя такой старой. Разница между ними меньше десяти лет, что, если подумать, не так уж и много. И все же очевидно, что у нее больше опыта, а это возбуждает и раскрепощает. Ей нравится осознавать свою власть над юношей. Власть заводит.

Петер откидывается на спинку кресла, приготовившись слушать. Бек начинает с того, что благодарит его, и он в ответ пожимает плечами.

— Извините, что было так трудно со мной связаться. — Винклер уже принес с чердака коробки с архивом. Одну из них он ставит около кофейного столика и снимает крышку. — Мой отец до конца своих дней мечтал восстановить монархию.

Гости передают друг другу фотографии Габсбургов с датами и описанием на обороте. Карточки находятся в беспорядке и хранятся без защиты от механических повреждений и старения. Снимок со свадьбы Карла и Циты покрылся патиной, когда-то белая фата до пола пожелтела от небрежения.

— Это Франц Иосиф, император, — говорит Петер, указывая на стоящего рядом с молодоженами мужчину с пышными викторианскими усами. Миллеры смотрят снимки счастливой пары с Францем Иосифом: один запечатлел обед во дворце Шёнбрунн, другой изображает улыбающегося мальчика с пушистыми светлыми волосами, который стоит около сидящего в кресле императора.

— Отто, лучший друг моего отца, — объясняет Петер.

Кроме этого есть еще только одна фотокарточка Франца Иосифа — император в гробу, за которым идут Карл и семья. Цита укутана в черную вуаль. Новый император совсем не похож на предыдущего монарха — у него детское лицо и тонкие короткие усики. По сторонам от процессии толпа мужчин отдает покойному честь. Фотография помечена 30 ноября 1916 года. Конец одной эпохи и начало нового правления, короткого и обреченного на трагический исход.

Кристиан передает снимки от 30 декабря 1916 года — с коронации Карла в Будапеште как короля Венгрии. В руке император держит скипетр, корона у него на голове меньше, чем у Циты. На груди расшитого платья императрицы Бек замечает две броши. Они не попали в фокус, и бриллианты выглядят пересвеченными, но ни одно из украшений не напоминает шляпную булавку с «Флорентийцем».

Миллеры продолжают перебирать фотографии в коробке, где лежит еще много снимков императорской семьи на разных этапах ее правления и изгнания. На некоторых Цита молится. На других появляется мальчик с охотничьими ружьями. Фотокарточки фиксируют жизнь представителей семейства до и после падения империи, в Швейцарии и на Мадейре, за ужинами в особняках американского Таксидо-Парка и Квебека, где они жили во время Второй мировой войны. Есть снимки, относящиеся ко времени после смерти Циты и запечатлевшие следующие поколения Габсбургов — юных девочек и мальчиков в атласных вечерних нарядах и неоновых лыжных костюмах небесно-голубого цвета.

— Смотрите! — восклицает вдруг Джейк, протягивая сестрам фотографию. На ней рядом с тремя детьми на полу сидит женщина, держа четвертого на руках. Это совершенно точно их прабабушка Флора. На обороте написано: «Kindermadchen mit den Kindern[8]. September 1916».

Значит, так и есть, думает Бек. Флора украла алмаз «Флорентиец».

В следующей коробке оказывается меньше интересного. Несколько живописных портретов в рамках — разнообразные императоры из династии Габсбургов, пышно разодетые в красный бархат. Жестяная банка с бронзовыми булавками с изображением имперского двуглавого орла. В третьей коробке хранятся монеты и пуговицы. Бек складывает все предметы на место, стыдясь себя: как она могла поверить, что бриллиант по праву принадлежит им, что в этих коробках, переполненых хрониками падения империи, скрыто доказательство, что император подарил прислуге «Флорентийца»?

На спину Бек ложится чья-то рука.

— Есть еще одна коробка, — напоминает ей Эшли. — Вы, наверно, приберегли самое любопытное напоследок? — спрашивает она Петера.

Было так задумано или нет, но эта коробка действительно оказывается самой полезной. По комнате проносится всеобщий изумленный восклик. Видеокассеты. Белая наклейка на боку первой гласит: «Kaiserin Zita, Vol. 1[9], 1978».

— У вас есть видеомагнитофон? — спрашивает Джейк.

Винклер зовет жену, которая выходит с кухни, и что-то спрашивает у нее по-немецки. Женщина уходит наверх по лестнице.

— Может быть, есть на чердаке, — объясняет Кристиан Миллерам.