Несовершенства

Заинтригованная, Эшли с волнением склоняется к ее плечу. Клара пахнет белым мускусом. На ней платье с иллюстрациями из книг. Она не похожа на других подруг Эшли, и это сближает их еще больше.

Клара кликает на ссылку «Нью-Йорк. Списки пассажиров и членов команды, 1820–1957», и имя Хелен Ауэрбах выскакивает в манифесте парохода «Президент Гардинг», вышедшего из Гамбурга в Нью-Йорк 23 апреля 1939 года.

Имя Хелен Ауэрбах встречается посередине страницы. Четырнадцать лет; род занятий: школьница; владение языками: немецкий; страна рождения: Германия; город: Вена; национальность: еврейка.

— Почему здесь написано, что Вена в Германии?

— Я тоже задалась этим вопросом, — объясняет Клара. — Оказалось, что перед войной, в тысяча девятьсот тридцать девятом году, Австрия была аннексирована Германией и потеряла независимость.

Эшли проводит пальцем по списку из шести имен, следующих за именем Хелен на первой странице манифеста. Имена и возраст разные, но под словом «ученица», под словом «немецкий», под «Веной» и «еврейкой» шесть раз повторяется: «ТЖ».

— ТЖ значит «то же», — говорит Клара, прищуриваясь, чтобы разобрать буквы.

И как это Эшли сама не догадалась? Она листает манифест дальше.

— Стоп. — Клара проводит пальцем по колонке на экране. — Путешествие Хелен оплачено господином Ирвином Гольдштайном. Он также назван как «ДР» — друг, — у которого Хелен поселилась в Соединенных Штатах, на Сайпрус-стрит в Филадельфии. И снова шесть строк под «ДР» и под пунктом назначения гласят «ТЖ». — Вы знаете Ирвина Гольдштайна?

Эшли качает головой.

— Никогда о нем не слышала. Итак, он заплатил за их поездку? И они все приехали к нему? Вроде бы мы выяснили, что бабушка жила на Монумент-стрит?

— Может быть, этот Гольдштайн устраивал их судьбу, — рассеянно произносит Клара, продолжая просматривать манифест. Вдруг она хватает Эшли за руку. — Смотрите…

Список продолжается, на странице повсюду мелькает «ТЖ». Клара и Эшли насчитывают еще сорок три имени, всего пятьдесят, и все эти пассажиры путешествуют с господином Ирвином Гольдштайном.

Клара пробегает указательным пальцем по графе с возрастом.

— Они все дети.

— Хелен из них самая старшая, — замечает Эшли, тоже бегло проглядывая эту колонку.

— Так, значит, этот Ирвин Гольдштайн спонсировал переезд еврейских детей в Соединенные Штаты?

— Вы раньше слышали о таких случаях?

— Никогда, — отвечает Клара, лихорадочно что-то печатая. — Невероятно.

Она находит в «Гугле» список статей из «Нью-Йорк таймс», «Филадельфия инкуайрер», «Филадельфия джуиш икспонент», «Филадельфия рекорд», «Джуиш таймс»: «Пятьдесят детей-беглецов прибывают из Вены», «Филадельфийский адвокат с женой едет в Вену, чтобы спасти пятьдесят еврейских детей», «Юные беглецы становятся добропорядочными американцами».

Неизвестно, имеет ли эта история отношение к бриллианту, но в любом случае открытие очень важное. Хелен никогда не говорила Миллерам, что ее вывезли в США вместе с другими детьми. Должно быть, на то была причина.

У Эшли жужжит телефон. Сообщение от Лидии: «Можно мы купим мороженое по пути домой?»

Эшли недовольна, что у одиннадцатилетней дочери появился мобильный телефон. Райан купил его ей, пока Эшли была в Филадельфии; такая неприкрытая попытка перетянуть ребенка на свою сторону — очевидный знак, что он вот-вот потопит корабль ее жизни.

Эшли смотрит на часы и спохватывается: через пятнадцать минут ей надо забирать детей.

— Мне пора идти, — отрывисто произносит она.

— Давайте я распечатаю вам сканы манифеста и статьи.

Принтер скрипит, выдавая страницы со списком пассажиров парохода «Президент Гардинг», статьями о господине Гольдштайне и пятидесяти детях. Эшли достает кошелек, чтобы заплатить десять центов за каждую страницу, но Клара отмахивается от нее:

— Это бесплатно.

Эшли несется к лифту, проклиная себя за опоздание. Хотя пунктуальность никогда не была ей свойственна, она всегда старалась в конце учебного дня ждать детей у школы. По парковке Эшли идет так быстро, что почти не обращает внимания на седан, припаркованный на месте для инвалидов, и симпатичного мужчину в нем, наполовину скрытого газетой.

На следующий день, когда Эшли видит ту же самую машину темно-синего цвета возле продуктового магазина, по спине у нее пробегают мурашки. Уж не следит ли за ней этот человек? Да нет, это просто темный «бьюик», говорит она себе; в Уэстчестере, наверно, сотни, если не тысячи темных «бьюиков». Проходя мимо подозрительной машины, она видит за рулем того же самого мужчину неопределенно-привлекательной внешности. Позже, когда она, не выходя из машины, снимает деньги в банкомате, «бьюик» въезжает на парковку.