Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период

Тесное сплочение Волыни с Польшей Юзевский понимал не только как процесс взаимного проникновения двух культур, но и как «насыщение украинских национальных черт побегами польской [культуры]»[369]. Поэтому важную роль воеводская администрация отводила смешанным по своему составу организациям («Волынский союз сельской молодежи», кооперативный союз «Гурт», «Общество сельскохозяйственных организаций и кружков»), членами которых были и поляки, и украинцы. По замыслу воеводы, эти организации должны были охватить весь спектр общественно-политической жизни воеводства, начиная от территориального самоуправления, молодежных организаций, сельскохозяйственных обществ, польско-украинских кооперативов и заканчивая региональной парламентской группой Беспартийного блока сотрудничества с правительством. Правда, как отмечают исследователи, невзирая на многочисленные декларации воеводы, украинцы не набрали большого количества мест даже в территориальном самоуправлении, где на протяжении 1930-х гг. увеличилось представительство поляков[370]. В 1931 г. в органах самоуправления городов Ровно, Луцка и Ковеля было представлено 60,4 % поляков, 18,6 % украинцев, 10,1 % евреев, 10 % русских, 0,3 % чехов, 0,5 % немцев[371].

Большое значение придавалось школьному образованию. Реализуя программу польско-украинского сближения, Юзевский отдавал преимущество польским школам с обязательным изучением украинского языка. В конце 1930-х гг. такой тип школ доминировал в структуре волынской начальной школы. У воеводы вызывала опасение возможность увеличения числа украинских школ путем проведения плебисцитов. Юзевский считал, что украинцы используют опросы для раздувания конфликта на кресах. В полицейских отчетах и других документах плебисциты расценивались как «украинская националистическая акция», а местные чиновники не стремились проводить на Волыни повторные опросы, которые инициировало в 1932 г. общество «Родная школа» из Львова. Как свидетельствует отчет самого воеводы, в 1932 г. школьные плебисциты должны были состояться в 742 школах, а состоялись – в 120, результаты же были признаны лишь в В 1933 г. плебисциты не проводились, хотя таких школ было 869, поэтому и остались на Волыни лишь четыре частных украинских школы. В то же время волынские чехи имели 13 своих национальных школ, русские – 5, евреи – 57, немцы – 66[372].

Стоит также иметь в виду, что учителя на Волыни были преимущественно поляками из Малой Польши и Познанского воеводства. В 1932/1933 учебном году во всех типах школ на Волыни работало 3446 учителей, и лишь 451 (13,1 %) были украинцами, 128 (3,7 %) были русскими, а 2795 (81,1 %) составляли поляки. Что же касается начальных украинских школ на Волыни, то на протяжении десяти лет их количество оставалось неизменным, едва достигая 0,4 % – 8 частных начальных школ, а государственных не было совсем. В общей структуре волынских школ доминировали польские школы с украинским языком как предметом преподавания – 40,9 % (853), польские – 26,6 % (555), двуязычные – 24,9 % (520)[373]. В 1937/1938 учебном году на Волыни было лишь 8 школ с украинским языком обучения (0,4 % от общего количества начальных школ)[374].

Политика Юзевского не удовлетворила ни украинцев, ни поляков. Его пытались убить советские агенты в 1932 г., украинские националисты – в 1934 г., польские националисты – в 1942 г., польские коммунисты – в 1943 г., а гестапо – в 1944 г.

Эндеки обвиняли Юзевского в уничтожении польских общественных институций. Однако речь шла не столько об уменьшении польского влияния в воеводстве, сколько о росте украинского. «Волынский эксперимент» Юзевского в определенной степени был откликом на советскую политику украинизации. Образование Украинской ССР, признание украинцев самостоятельной нацией, отличной от русской, проведение протекционистской политики в отношении украинского языка и культуры и взращивание украинской советской элиты не могло не привлечь внимания и польской, и западноукраинской общественности. «Волынский эксперимент» был рассчитан в том числе и на противодействие советской украинизации: создание УССР, в которой украинцы занимали положение «коренной национальности», приковывало внимание украинской общественности в Польше, многие украинские деятели решились принять участие в советском национальном строительстве и переехали на Советскую Украину. Юзевский, со своей стороны, также использовал украинскую эмиграцию – из лагеря сторонников УНР. Поскольку украинцы оказались по обе стороны польско-советской границы, советская национальная политика играла на руку геополитическим расчетам большевистского руководства по «собиранию» украинских земель. Юзевский стремился убедить волынян, что в условиях польского государства возможно не только мирное сосуществование поляков и украинцев, но также их активное сотрудничество.