Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период

Однако если в советском варианте украинизация представляла собой целенаправленный курс политики правительства по полному преображению облика бывших украинских земель Российской империи, то волынский вариант демонстрировал ограниченное применение украинизационных принципов. Как писал сам Юзевский, «бубнят временами о денационализации поляков, что означает украинизацию. Можно ли представить себе явление украинизации в общественно-политической и государственной ситуации на Волыни в 1935 г. на территории, охваченной деятельностью польского государственного аппарата?»[375].

В отличие от большевиков, Юзевский отнюдь не предполагал объединения всех земель с украинским населением в какое-либо целостное административное образование, где украинцы выступали бы в роли «коренной» национальности со всеми вытекающими из этого последствиями. Кроме того, намерение Юзевского украинизировать православную церковь также отличало «волынскую программу» от советской украинизации. Большевистское руководство заявило о своей готовности придать советской республике национальный облик и бороться с великорусским шовинизмом, а Юзевский был сторонником взаимного проникновения двух культур. Если большевики в 1920-е гг. взяли курс на создание системы образования на украинском языке, т. е. образовательных учреждений всех уровней с преподаванием по-украински, то Юзевский был сторонником лимитированного внедрения украинского языка в школьную систему, отдавая предпочтение польским школам с преподаванием украинского языка и двуязычным учебным заведениям.

Большевики при помощи своей образовательной политики и системы выдвижения национальных кадров взращивали украинскую советскую элиту. На Волыни такой последовательной политики не велось, подготовка лояльных польскому государству украинских кадров давала сбой. Так, подготовку национальных кадров вел среди прочих и Кременецкий лицей, при котором был открыт в 1932 г. народный университет в Михайловке. В Михайловке работали курсы по подготовке сельских общественных деятелей, которые должны были пропагандировать идеи польско-украинского сотрудничества. Однако поставленные перед руководством народного университета цели достигались с большим трудом. Так, одна из слушательниц, А. Стегнивна, высказала руководителю Народного университета Г. Юршовой свое мнение о польско-украинском сотрудничестве: «Я не могу себя переубедить. Я их ненавижу и не могу смотреть на это дело иначе. Они все одинаковы, это все наши враги… таких, как я, много, и все мы взаимно ненавидим. В университете на каждом курсе господствовало мнимое согласие. Подчеркиваю, мнимое, так как настоящего не было. Я жила с ними и видела, что всегда образовывались два лагеря, польский и украинский»[376].

На Волыни, невзирая на превентивные мероприятия со стороны полиции, наблюдались тревожные для властей тенденции к укреплению позиций украинских националистов. Первая ячейка ОУН на Волыни была создана в 1930 г. в Ковеле. Если в 1931 г. государственная полиция зафиксировала всего две акции оуновцев, то в 1932 г. – 16, а в 1933 г. – уже свыше В результате ячейки ОУН были созданы в каждом повете воеводства[377]. Распространение влияния украинского национализма на Волыни привело к печальным последствиям – «волынской резне» в период Второй мировой войны.

Не удавалось искоренить и влияние коммунистической идеологии, хотя уровень советофильских настроений в западноукраинском обществе постепенно снижался, особенно после распространения сведений о голоде в УССР 1932–1933 гг. Но даже к осени 1934 г. Волынская и Холмская окружные партийные организации КПЗУ насчитывали в своих первичных ячейках около 1600 членов. Это было вдвое больше, чем численность членов ОУН на Волыни (790 человек)[378].

Таким образом, политика властей была направлена на укрепление позиций польского этнического элемента в Восточной Галиции и Волыни. Стремясь добиться полного инкорпорирования данных территорий в состав единого польского государства, варшавские политики тем не менее не могли не учитывать сильные позиции украинского движения в Восточной Галиции, причем последние стремились распространить свое влияние на все территории, где, по их мнению, проживало украинское население. В этих условиях с согласия Ю. Пилсудского волынский воевода Г. Юзевский решил провести эксперимент, взять инициативу в свои руки и внедрить на Волыни, где в момент присоединения к Польше сильного украинского движения не наблюдалось, собственные пропольски настроенные украинские организации. Можно считать, что отдельные элементы украинизационной политики в мероприятиях Юзевского имели место, однако системного претворения в жизнь украинизации на Волыни не произошло.