Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период

Большевистское руководство, декларировав принципы советской национальной политики, пыталось предоставить не только украинцам, но и полякам, и евреям возможности для национально-культурного развития: в 1939/1940 учебном году было сохранено 922 польские школы[675], были созданы польский и еврейский театры, профессорам-полякам дозволялось (правда, временно) читать лекции на родном языке[676]. Пресса выходила тоже не только на украинском языке. Например, во Львове издавалась не только «Вільна Україна», но и «Czerwony Sztandar»; если на украинском во Львове издавался художественно-литературный журнал «Новели мистецтва», то на польском – «Almanach literacki». Правда, украинский журнал был ежемесячным, а польский – ежеквартальным изданием[677]. Однако на деле многочисленные преобразования в гуманитарной сфере существенным образом изменили роль украинского языка в общественной и культурной жизни, что фактически означало деполонизацию, обостряя и без того напряженные отношения между украинцами и поляками.

При этом следует учитывать, что настроения в советском обществе подогревались при помощи антипольской пропаганды. Так, в течение года перед вторжением Красной армии в Польшу на экраны Советского Союза вышли картины «Одиннадцатое июля», «Кармелюк», «Щорс», «Шел солдат с фронта», в которых поляки и Польша предстали отнюдь не с положительной стороны. Напротив, по мнению российского исследователя В. А. Токарева, они формировали «враждебно-сатирический портрет „панской“ Польши и поляка, гонор, лицемерие, алчность, национальную спесь и неприязненное отношение к другим народам, склонность к паразитизму и стяжательству»[678]. В западноукраинском же обществе польско-украинские отношения в межвоенный период традиционно были напряженными. Неудивительно, что демонстрация фильма «Одиннадцатое июля», посвященного советско-польской войне 1919–1920 гг., вызывала неоднозначную реакцию в зале. Во время демонстрации картины в г. Станиславе зал кинотеатра «Варшава» «был переполнен… перед началом кинофильма специально выделенный товарищ из лекторской группы ПУАРМа познакомил собравшихся с содержанием кинофильма „Одиннадцатое июля“, и, когда произносил имя Великого Сталина, в зале раздались бурные аплодисменты. Послышались возгласы: „Хай живе товарищ Сталiн“, „Ура товарищу Сталину“. Когда в картине показывали бой, в зале слышны голоса: „Наши бьют поляков“, „Наши червонi йдут!“»[679]. После просмотра кинокартины «Щорс» в с. Горбушево крестьяне обступили командиров и заявили: «Берите нас в Красную армию», «Пойдем вместе бить… капиталистов»[680].

Иная реакция была у поляков. Во время просмотра кинофильма «Одиннадцатое июля» в Старобельском лагере для военнопленных «в момент показа разгрома белополяков большинство офицерского состава, шипя сквозь зубы „пся крев“, покинули зал, а солдатская масса с восхищением восприняла содержание кинофильма, крича „Правильно“»[681].

Политотделы частей Красной армии постоянно фиксировали примеры «межнациональной розни». Например, политотдел 5-й кавалерийской дивизии, докладывая о настроениях населения (населенные пункты Пустомиты, Семенувка, Лесновицы, Глинка, Милашовицы), отмечал, что украинское население «с большой радостью высказывается за присоединение Западной Украины к Советской Украине». Однако в этих районах «имеется много враждебного элемента, который проводит контрреволюционную работу. Этот элемент распространяет слухи, что скоро Красная армия уйдет, а ксендз с. Милашовицы ведет такую агитацию: „Раньше поляки угнетали украинцев, а теперь нужно сделать наоборот“»[682]. Политотдел 87-й стрелковой дивизии отмечал, что «в колонии Янин Бор (с большинством польского населения) неизвестными враждебными лицами распространяются следующие провокационные слухи: „Польскому населению будет запрещено пользоваться польским языком“»[683]. Когда же в селе Ивановичи на торжественном собрании, посвященном 22-й годовщине Октября, выступила учительница-полька и на польском языке призвала всех жителей всеми силами поддерживать Советский Союз, «в знак протеста этому выступлению три учителя этого села демонстративно ушли с собрания»[684].