Несовместимость (СИ)

Ну, уехал он, забрал ребёнка? Так, во-первых, не чужой человек, а отец. И, во-вторых, не тайком, не прячется. Сообщил жене – куда и почему. И оставил ей транспорт. То есть позаботился, чтобы она скорее воссоединилась с семьёй.

Заявись она в полицию с таким «доказательством похищения», и её на смех поднимут.

Даже предъяви она свидетельство о рождении Миши, где в графе «отец» прочерк, это ничего не докажет. Ну, свидетельство, и что? Многие живут – то сходятся, то расходятся. Лезть в чужую семью - такое себе. Правды не найдёшь, а вот неприятностей – сколько угодно!

Скажут ей: «Отец ребёнка написал – езжай в Воронеж? Вот и отправляйтесь, дамочка, куда послали. И там, на месте, разбирайтесь, кто кому сын и муж. Не отвлекайте по пустякам полицию!»

Кому нужны чужие проблемы? Тем более что она в Питере чужая. Даже прописку не сделала – боялась, что Горин по своим каналам как-то узнает, где они осели.

И ведь всё равно узнал!

Интересно, как?! Мало того что город вычислил, так ещё и адрес с номером телефона где-то добыл.

Не иначе, кто-то ему помог, потому что на съёмной квартире она не регистрировалась, договор с хозяином жилья не заключали, симка же и вовсе корпоративная, а не именная.

Кто её сдал? Неужели Дивин напакостил?

Нет, отпадает – тот не знает адреса, да и смысла нет. Она на шею ему не вешалась, концерты не устраивала. Наоборот, сидит тихо, на глаза не лезет. Работает себе…

Тогда Игнат Борисович? Тоже мимо – ему подставлять её тем более незачем.

Сдать работника бывшему супругу и гарантированно лишиться переводчика? Это в разгар переговоров и подписания контрактов?

Нет, Маслов ни при чём.

Голова пухла от противоречивых мыслей…

«Я подумаю об этом позже. Сначала верну сына, уберусь подальше, а потом подумаю, кому я настолько мешала».

Анна прошла на кухню, налила воды и жадно выпила целый стакан.

Итак, что она имеет?

Разбитое сердце, сломанную жизнь и завуалированный приказ немедленно отправляться в Воронеж.

С весьма призрачными перспективами вернуть себе малыша.

«А что если Гоша успел восстановить метрику? – от ужаса у неё перехватило дыхание. – Смог же он заочно развестись со мной и поменять Мише фамилию и отчество? Значит и вернуть сможет – с их-то, Гориновскими, деньгами и связями! К слову, а где мой паспорт и свидетельство Миши?»

Аня торопливо сбросила куртку, провела рукой под грудью и задрала свитер.

Фух, документы на месте!

Как она догадалась не складывать их в рюкзак, а устроить в том «сейфе», который всегда при себе?!

Видимо, Гоша не стал ничего проверять, просто забрал поклажу целиком, не проверяя, что там.

Она пошарила глазами вокруг, потом вернулась к куртке и похлопала её по карманам.

Телефон Горин тоже прихватил.

Отлично…

Отнял сына, телефон, деньги и, как он думает, все документы. Но предоставил транспорт.

Мол, зачем тебе сотовый и остальное? Тебя отвезут, накормят, и вообще, я все твои проблемы решу, только перестань перечить.

То есть Егор создал такие условия, что ей некуда деваться: ни на помощь не позвать, ни работодателя не предупредить.

Из подъезда она не выйдет, разве что для посадки в шевроле. Телефона нет, а пройти по квартирам и попросить кого-нибудь одолжить сотовый на пять минут – так она наизусть номера не помнит.

Вернее, один помнит – личный номер бывшего мужа… Но на него она звонить не собирается!

Анна всхлипнула.

Нет, можно поистерить какое-то время, поплакать, даже посуду побить. Правда, посуда принадлежит Николаю Алексеевичу, но Горин наверняка заплатил ему с лихвой.

А если соседи на шум вызовут полицию?

Она задумалась.

Нет, не вариант – что она им предъявит? Свидетельство о рождении Миши и ту записку? Её никто слушать не станет, не то что заявление принимать.

Тем более что появление полиции не останется незамеченным – Константин тут же доложит хозяину.

И тогда… Тогда Егор отберёт Мишу окончательно.

Вот и получается, что её обложили кругом флажками, как волка на облаве. Оставили один-единственный вариант – сесть в вишнёвый шевроле и отправиться на казнь... В смысле, в дом бывшего мужа.

А там покорно принять всё то, что он решит ей устроить.

Ведь не ошибся – ради сына она готова на многое!

Да что там – на многое? На всё!

«Мишенька…»

Аня усилием воли задавила рвущиеся слёзы.

Не сейчас!

Не время!

Надо собраться!

На принятие решения Егор дал ей три дня. Может быть она сможет что-нибудь придумать?

Нет, не так – она ДОЛЖНА что-нибудь придумать и найти решение!

«Говорят – не бывает безвыходного положения, - пробормотала она себе под нос. – А еще выход обычно там же, где и вход».

Целый час она маялась, переходя из комнаты в кухню и обратно. Придумывала и отвергала вариант за вариантом, пока от прилившего молока не заломило грудь.

Пришлось сцеживаться.

И не успела она закончить, как в дверь позвонили.

Аня замерла и несколько мгновений напряжённо прислушивалась.

Звонок повторился.

«Господи, кто там ещё? Полиция? Вернулся хозяин квартиры? Или это Егор? Миша расплакался, и до Гоши дошло, что мать ребёнку никто не заменит? Сыночек голодный, а я молоко сливаю!»