Несовместимые (СИ)

Хочется подбежать к нему, прижаться всем телом к его телу, прижаться губами к его губам и наконец-то утолить жажду нежности. Вместо этого я сжимаю кулаки, с вызовом смотрю на него. Меня он видит во всей красе.

— Когда-нибудь, Марьяна, ты встретишь свое счастье, — не спеша сокращает между нами расстояние.

Останавливается передо мной, спокойный взгляд скользит по моему лицу. Вытаскивает руку из кармана, прикасается к моим сомкнутым губам. Я вздрагиваю, он усмехается.

— А пока... — шепчет, склоняясь ко мне. — Пока встречай меня... — его губы властно берут в плен мои губы. Поцелуй без грамма нежности. Без намека на ласку и трепет. Нет. Голодный поцелуй. Сжирающий. Поцелуй, заставляющий задыхаться на его губах.

Герман роняет стакан, звон разбитого стекла отдается у меня в голове мыслью — моя жизнь вновь разбивается в хлам. Я упираюсь ладонями ему в плечи, царапаю его сквозь рубашку. Ему все равно. Его желание сильнее моего сопротивления.

42 глава

Первые пять секунд я просто не дышу. Я впитываю в себя его запах, его дыхание, его прикосновения. Жадно и до самого дна. Как же я по нему скучала... Безумно, одержимо, до ломоты в костях... Я словно оживаю на его губах, словно в первый раз делаю самостоятельный вздох после долгой поддержки искусственного аппарата. Воздух, проникающий в меня вместе с его дыханием, обжигает легкие, дает понять, что я жива... Я живая... Я чувствую...

Надолго ли? Насытится и выгонит... Скажет: «Извини, Марьян, но дальше справляйся сама». Справлюсь. Обязательно справлюсь. Только на это уйдет еще больше времени, чем понадобилось в первый раз.

— Нет! — твердо, внутренне противореча себе, произношу ему в губы.

— Что? — хмурится, не понимает смысла сказанного. Даже слегка трясет головой.

— Я сказала «нет», — отталкиваю его от себя.

Герман не удерживает, так как его мозг пытается выдать правильный ответ на мой отказ. Усмехается, слегка опускает подбородок, смотри так, что я готова тут же сама раздеться и умолять его трахать меня до полного бесчувствия. Сжимаю бедра, стискиваю руки в кулаки, приподнимаю голову.

— Что за блажь, Герман Александрович?

Он морщится от моего обращения, засовывает руки в карманы брюк, слегка раскачиваясь.

— Я хочу тебя. Ничего нового, — опять идет медленно ко мне, вкрадчиво смотрит в глаза.

Я пячусь назад, ситуация для меня патовая. Я ведь люблю его... Сглатываю, растягиваю губы в насмешливую улыбку. Люблю этого придурка... Люблю так сильно, что у меня сердце заходится в неправильном ритме, рвется к нему, заранее зная, что ничего хорошего он мне не даст. Разрушит. Растопчет. Перешагнет и забудет до своего очередного «хочу».

— Неужели за все эти месяцы не нашлось девушки, которая бы тебя устроила? Почему я? Что во мне такого, что я для тебя как медом намазанная? Ты постоянно рушишь мою жизнь. Мне приходится каждый раз после тебя все начинать сначала. Это выматывает, Герман... — натыкаюсь за спиной на диван, без раздумий падаю на него.

Он замирает надо мной, секунду рассматривает своими ледяными глазами, вытаскивает руки из карманов, расстегивает рубашку.

— Ты меня не слышишь... — шепотом замечаю, прикрывая глаза.

Одна часть меня замирает в радостном предвкушении, вторая горестно вздыхает, смиренно принимая свое поражение. Он не отпустит. И ему мои слова по барабану.

— Я слышу тебя, Марьяна, — его руки прикасаются к груди, пальцы сразу же начинают расстегивать мелкие пуговицы на моей блузке. — Слышу. И знаю, каково это, жить дальше, пытаться делать вид, что все в порядке, пробовать на вкус другие губы и понимать, что ни черта это не похоже на то, что было с тобой... — приподнимает меня, чтобы стянуть с меня всю верхнюю одежду.

Сильнее зажмуриваюсь, когда он прижимается ко мне обнаженным торсом. Соски сразу же становятся чувствительными, а грудь в ожидании ласки ноет.

— Думаешь, одной тебе было херово? — нащупывает молнию на юбке, дергает ее, так же не спеша стягивает, прихватив и колготки, и трусики. — Я ведь прекрасно понимаю, что семья, дети — это не для меня. Не для моей жизни. Я даже стабильных отношений не имею права иметь.

Впервые с момента нашего знакомства он ведет монолог, не ждет вопросов от меня, отвечает сам на то, что давным-давно меня интересовало. Приоткрывает себя, позволяет понять, что он такой же человек, как и я, со своими чувствами, мыслями... и, возможно, со своими страхами.

— Какая же ты красивая, — выдыхает мне куда-то в шею, жадно присасываясь к ней.

Выгибаю спину, сильнее к нему жмусь. Одна рука сжимает мою грудь, совсем не ласково и совсем не романтично, другая оказывается между нами, внизу, у меня между ног.

Шиплю сквозь стиснутые зубы, сжимаю его руку, не позволяя ему ее убрать. Как же порочно сладко, как же это мне необходимо... И все, что было ранее с Том, ни в какое сравнение не идет с тем, что происходит сейчас.

Я плавлюсь в его руках раскаленной лавой. Я переливаюсь сиянием настоящего алмаза. Я вся его... И хочется шептать «еще-еще», «сильнее-сильнее», но прикусываю губу, не позволяя этим просьбам вырваться из меня.