Несовременная страна. Россия в мире XXI века

Оценивая современную российскую экономику, большинство исследователей определяют ее как рыночную, хотя и с некоторыми оговорками. Предполагается, что в стране существуют определенные искажения механизмов конкуренции, серьезное влияние оказывает фактор олигархического владения крупными активами, рынок деформируется влиянием государственных компаний, но при этом остается возможность говорить о рыночной экономике[224]. На мой взгляд, мы сталкиваемся здесь практически с тем же подходом, который встречается при анализе российской политической системы: как бы ее ни критиковали, в определении почти всегда присутствует эпитет «демократия», хотя ни по одному сущностному параметру Россия таковой не является. В той же самой мере, говоря о российском народном хозяйстве, я бы не стал называть его не только рыночным, но даже экономическим в полном значении этого термина. Для трезвой оценки того, что происходит сегодня в стране, нужно беспристрастно взглянуть на нашу хозяйственную систему как на совершенно особый феномен.

Фундаментальной чертой сложившейся в России системы является четкое разделение всего народного хозяйства страны на «рыночный» и «нерыночный» сегменты. Единственным адекватным объектом для сравнения я бы назвал экономику… Римской империи времен ее расцвета, в которой также на поверхности наблюдались сугубо рыночные черты: процветала торговля, массово проводились ссудно-кредитные операции, денежное хозяйство было развито как ни в одной стране тогдашнего мира. Однако две тысячи лет назад все эти проявления были связаны с узким сегментом хозяйственной деятельности: кредитные схемы опирались на финансовые потоки, генерировавшиеся мизерной частью доходов от крупных латифундий, а товарный обмен сводился к торговле продукцией довольно специализированных рабовладельческих вилл и производивших ремесленные изделия эргастериев (некоторое место в нем занимали и мелкие частные хозяйчики)[225]. При этом оружие и военное снаряжение изготавливалось непосредственно на «государственных предприятиях»; правительство жило само и поддерживало низкообеспеченных граждан за счет ренты, собиравшейся с провинций; гигантские средства поступали от военной добычи; и, что наиболее важно, огромная часть населения империи, включая и самых богатых людей, жило за счет натурального хозяйства (собственного или принадлежавших аристократам латифундий)[226]. «Рыночный» и «нерыночный» сектора римского хозяйства практически не пересекались и были в общем и целом независимы друг от друга.

Нечто крайне похожее мы наблюдаем сегодня и в России. Здесь доминирует государственное хозяйство в его примитивном виде, которое с поправкой на две тысячи лет повторяет римское. Правительство собирает основной доход в виде ренты и в значительной части направляет его на решение двух задач: с одной стороны, на обеспечение минимального уровня жизни «плебса», для которого самым важным является не столько свобода, сколько стабильность; с другой стороны, на удовлетворение своих собственных потребностей за счет ему же принадлежащих структур («Ростехнологий» и военных заводов, РЖД, государственных банков, гигантских строительных компаний, которые получают бюджетные заказы, и даже всякой экзотики типа «Роскосмоса» [о строительстве «цирков и стадионов» я и не говорю]). Это во многом означает, что деньги играют такую же второстепенную роль, как и во времена римского огосударствленного хозяйства, выступая необходимым элементом только для «связки» товарного сектора и ряда государственных нужд. При этом ни в методах сбора ренты, ни в ее распределении и использовании невозможно увидеть ничего рыночного и, если быть строже, даже экономического. В то же время в стране существует и вполне рыночный сектор, где преобладает частное хозяйство и который, судя по отношению к нему властей, носит скорее вспомогательный характер: он уверенно сокращается в масштабах (если в середине 1990-х на него приходилось около 75 % ВВП, то сейчас не более 30 %); почти беззащитен перед волей государства (в последние годы оно меняет правила игры всё быстрее — изменения в Налоговый кодекс вносятся раз в 14 дней, в Земельный — раз в 27 дней, в Гражданский — раз в 48, в Бюджетный — раз в 51 день и т. д.[227]); но при этом выполняет важную роль, обеспечивая значительное число населения рабочими местами и канализируя креативную энергию граждан, позволяя тем самым сокращать и даже сводить на нет социальный протест и недовольство. Как показывает статистика, взаимодействие между государственным и рыночным сектором сокращается стремительно: бюджетные заказы попадают не только к связанным с государством генподрядчикам, но и на последующих ступенях передаются от одного госпредприятия к другому. Никакие указы и циркуляры, требующие повысить участие мелкого и среднего бизнеса в реализации госзаказа, не действуют. Несмотря на все усилия правительства, уровень монополизации и не думает снижаться.