Несовременная страна. Россия в мире XXI века

Собственно, именно эту систему я и считаю возможным назвать не рыночной экономикой, а скорее «рыночной не-экономикой»: странным симбиозом государственного/административного и частного/рыночного хозяйств, в котором за сугубо экономическими внешними проявлениями (биржами, банками, активным товарным обменом, развитым частным сервисом, достаточно либеральной сферой внешней торговли и т. д.) скрывается огромный нерыночный сектор, подчиняющийся совершенно иным закономерностям и принципам регулирования. В этой «не-экономике» исходным источником денег выступают не созданные трудом людей природные ресурсы — а точнее, рента, извлекаемая из их добычи и реализации; главные цели их использования — обогащение правящего класса, а также обеспечение апатии и относительной удовлетворенности масс (стабильность) и готовности защитить систему от внешних и внутренних вызовов (безопасность). Не-экономика воспринимает в качестве основных форм богатства ресурсы и территорию, практически не признавая в качестве таковых человеческий капитал и интеллект; она не предъявляет существенного спроса на инновации и постоянно проявляет стремление закрыться от внешнего мира. Собственно, эта система и указывает на несовременность России: вместо строительства общества, основанного на экономике знаний, мы стремительно возвращаемся в классический феодализм, основанный на сборе и перераспределении ренты.

При этом следует отметить одно важное обстоятельство, радикально отличающее российскую экономику от римской: сегодня государственный и нерыночный сектор связаны между собой намного более тесно, чем две тысячи лет назад, — и механизм их связанности определяет самую характерную черту российской экономической модели, которая в современных странах показалась бы многим аномалией, но которая на деле выступает основным элементом построенной в России системы и воплощает глубинный смысл ее существования.

Коррупция как базовая черта нынешней России

Россия всегда была обществом, в котором коррупция считалась если не нормой, то явлением ни в коей мере не экстраординарным. Знаменитый ответ Н. Карамзина на вопрос жившего в Европе соотечественника о том, что происходит в России, — «Воруют!»[228] — был практически в равной степени применим на протяжении столетий, с того самого времени, как в стране чиновничество оформилось как влиятельный социальный класс (а большинство историков относят это к началу XVIII века[229]). И. Бродский прекрасно выразил отношение россиян к казнокрадам, сводящееся к формуле «Ворюга мне милей, чем кровопийца!»[230], — и оно сохраняется сегодня практически неизменным. Конечно, масштабы коррупции то сокращались, то росли — но практически все исследователи России сходятся в том, что ныне достигнут апофеоз в масштабах и формах расхищения общественного достояния и бюджетных средств[231]. Россию все чаще называют законченной клептократией[232]; речь даже не идет о ставшем классическим понятии «кумовской капитализм»[233], которое предполагает в своей основе капиталистическую экономику, искаженную местничеством и кумовством. Россия представляется государством, где коррупция стала принципом жизни, который определяет все ее стороны, лишь изредка «искажаясь» по причине присутствия некоторых капиталистических элементов.

На мой взгляд, это совершенно правильное наблюдение, и не стоит пытаться его опровергнуть. При этом мне кажется, что для правильного понимания происходящего нужно, во-первых, четко определить имеющийся феномен; во-вторых, проанализировать, чем именно он порожден, и, в-третьих, попытаться понять, чем вызваны поистине беспрецедентные его масштабы (Д. Медведев говорил о потере 1 трлн руб. только при госзакупках, что составляло в то время около 12 % всех выделяемых сумм[234]), средний размер взятки в 2016 году, по данным МВД, вырос на 75 % — до 328 тыс. руб.[235], а оценки общего коррупционного дохода достигают порой 25–48 % от официальных значений отечественного ВВП[236].

Начнем с определения. Когда говорят о том, что страна коррумпирована, предполагается, что в ней распространена практика дачи взяток и выборочного (не)соблюдения законов и правил в обмен на материальное вознаграждение[237]. Как правило, практически все исследователи различают два вида коррупции — «бытовую» и «верхушечную» (к первой относятся взятки дорожным полицейским, учителям, мелким местным чиновникам и т. д.; ко второй — разного рода нелегальные схемы, в которые вовлечены чиновники высшего уровня: депутаты, министры, руководители госкомпаний). Однако в обоих случаях речь идет прежде всего о нарушении законов, за которое и предлагается коррупционный доход.