Несовременные записки. Том 3

Средство, но не цель. Что наиболее адекватно понял Борис Кузьминский в своей колонке «Продлённый день. 25.10.95». («Сегодня» от не помню, какого числа): «Присутствуют прежде всего стихи Андрея Санникова, Романа Тягунова и Дмитрия Кондрашова. Один из текстов Кондрашова называется «Развивая А. Ерёменко». В десятку. Ерёменко (Жданова, Парщикова, Соловьёва) вместо Кушнера, Степанцова, Вишневского или Рубинштейна.

С обильной «НЗ»-прозой (Иван Андрощук, Юлия Кокошко, Леонид Соколовский) помогает примириться тот факт, что если при транспортировке термина «постмодернизм» в какой-либо регион России и можно обойтись без Прокруста с его пыточной матчастью, то регион сей — Уральский. Провинциальность, главная (и, по зрелом размышлении, единственная) характерная черта ПээМа, здесь расценивается со знаком +. Заштатица — не кара божья, но манна небесная, вне этой благодати мощная росянка тутошней субкультуры ни за что бы не расцвела. Авторы вступительного (эссеистического) раздела «Размышления» именно о подвидах манны и размышляют — о Пермской Идее, Свердловской Идее, Идее Челябинской. И все нескладёхи самиздатовского стихосемоведческого трактата Аркадия Бурштейна «Реальность мифа» (1984) единым махом оправдывает фраза редакционной врезки: «Деятельность Бурштейна во многом цементировала неустойчивую среду свердловской богемы второй половины восьмидесятых»… «Записки» Кальпиди составлял столь же пристрастно (но не столь разухабисто), как Бавильский — «Вавилонскую библиотеку». «Пространство Челябы — нейтрально. Оно не будоражит, не ласкает, не искушает. Оно безупречно нейтрально… Его метафизику ты создаёшь сам — с нуля, словно бы был богом или «культурным героем»… — сформулировал участник раздела «Размышления» Николай Болдырев. Ну, «с нуля» — явная гипербола. Уточним: с нуля целых ста пятнадцати тысячных».