Несовременные записки. Том 3

Напомню, что святой отец положил в основу своей концепции «ноосферы» вселенскую духовность, пронизывающую всё сущее от элементарной частицы до человека и задающую материи некий очевидно божественного происхождения план. Этот план самоосуществляется посредством плотского естества и в ходе космической драмы находит приют во всё более усложняющихся и совершенствующихся созданиях эволюции. Этот очерк никогда бы не был написан, если бы не вдохновляющее сознание, что из окон французской миссии в Пекине и окон панельно-блочной «хрущобы» в советском городе Непреклонске эта космическая драма видится одинаково. Тейаровское психическое начало, сущее на ничке всего телесного, я представляю для себя как Божий Дух, действительно стеснённый в феноменах первого дня творения и действенно раскрепощающийся последовательно в растениях и животных, а потом и в мыслящем человеке.

Жизнь — это реализация второй фундаментальной потенции естества. С ней универсум обретает новые координаты и новую перспективу, ибо высшие животные организованы уже столь сложно, что помимо автоматизма инстинктов несут и себе эволюционную «затравку» психической деятельности и сознания.

Следующее пресуществление естества даёт человека — плод Мирового Древа, в котором вызрела благоуханная мякоть рефлексии.

Вот наше прошлое и настоящее, окинем его беглым взглядом.

Последняя колонка, как видно, пуста. Между человеком и тем, кто ему наследует, лежит провал некоей возможности, некоего фундаментального выбора. Что это за выбор и как он реализуется, я и хочу разобраться.

* * *

Отличие человека от всех его братьев по естеству состоит и том, что он творит техносферу. Условимся понимать под техносферой весь предметный комплекс среды обитания Homo sapiens, вне которого он как таковой не может ни выжить, ни выполнить своей эволюционной задачи. В чём отличие предметов техносферы от вещей естества? Предметам техносферы присуща однозначная функциональность. Чем более предмет принадлежит техносфере — среде обитания исключительно человека и обслуживающих его нужды доместикатов, тем более функционально он однозначен, беден, эффективен лишь для выполнения узкоспециальной задачи. Действия человека в мире есть функциональная подготовка вещей естества для его сепаратных целей. Осуществляя эти подгонки, он лишает вещи естества саморазвития и преобразует их в нечто такое, что может развиваться лишь в ложе человеческого самоосуществления и творимое его руками — выпав назад в природу, предметы техносферы превращаются в бессмысленное вещество, жадно расхватываемое вмещающими биоценозами, как это произошло с городами майи и ирригационными сооружениями погибших цивилизаций Мавераннахра.

Начала техносферы нам не найти.

Обезьяны могут орудовать палкой, сбивая с деревьев плоды, пралюди нижнего палеолита подбирали валяющиеся под ногами кремни и использовали их для разделки падали. Следы огня встречаются среди остатков человеческих становищ отдалённейшей — геологической — древности. Где же граница между чоппером и настоящим каменным рубилом, от которой мы должны отмерять историю? Её нет. И всё же в какой-то момент мы начинаем говорить о технологии обработки камня, о технологии добычи огня, выделки шкур, строительства жилищ, обжига глины. Тем самым мы ведём речь о техносфере, а значит, и об истории, ибо история начинается не тогда, когда человек размыкает кольца циклов существования и устремляет его в необратимое будущее эсхатологического конца, а тогда, когда, драматически предвосхитив божество, он обретает в относительном мире страшное оружие абсолютного действия.

Что я под этим понимаю?