Читаем Несовременные записки. Том 4 полностью

Несовременные записки. Том 4

Александр Самуилович Верников , Аркадий Валерьевич Застырец , Нина Викторовна Горланова , Сергей Александрович Азаренко , Татьяна Эмильевна Тайганова

Я подумал в одночасье —То есть в первом часе ночи,То есть в утра первочасье:«Жизнь прожил до половины,В ней — еще десятки жизней,Точно яйца у Кощея,У бессмертного у-рода —Где же финиш этой гонки?Где конец, по-русски молвя?..Правда, мысля по-английски(Коль уж словом этим, финиш,Запятнал родную мову),Все равно к концу приходишь…Или… Или… Если глянутьНа английский по-другому —Из фонетики из русскойИ из русской орфографьи —То от слова финиш прямоК финским людям и понятьям,К финнам, просто выражаясь,Можно столь же правомерно,Как к концу, приткнуться мысльюДа о финнах и подумать.Да, о финнах… Да и есть ли,Если вдуматься глубоко,Вещь для думы для российскойИ фин/н/альней и чуднееИ, одновременно, ближеИ такая, что способнаМысли о тщете задвинутьВ самый дальний шхер сознанья?..На окраине России,За околицей деревни —Той что RUS’ью, каламбуряИ с Горацием играя(Точно так как словом fiпнишЗдесь и нынче мы играем)Звал наш признаннейший классикЭфиопской ветви отпрыск —Есть стран/н/а с названьем Суоми,С языком настолько странным,Что на первом только слогеТам бывают ударенья,Хоть слогов в словах тех много…Эти люди — европейцыИ по местоположеньюИ по благосостояньюИ по многому другому —По развитью индустрииИли сельского хозяйства,Или почты, например —Но зовутся больно дивноДля про-западного слуха,Для английской доминантыИменных номинативов,Что сегодня верховодят,Чуть не всюду на планете:Юкко-Пекка ХювяриненИли Антти Ихалайнен,Или Ююси Паасикиви,Или Урхо Кекконен.Есть, понятно, и другиеОчень странные названьяИмена и звукоряды,Что чужды английской речи,Коя нынче эталономМировой привычной нормыСтала так или иначе —Есть славянские «вспряженья»,Кельтские «гуингмгргоны»,Закавказские «мкртчаны»И еще в таком же духе…Но и разницу, однако,Тоже тут большую видно:Что кавказцы, что славяне,Да и кельтские народы —Все живут большой семьею,Средь народов им подобных,Сходных по менталитетуИ по языку доступных;Так в соседстве и друг в другеПостоянно отражаясь,Рефлексируя на фонеПиплов близких и понятных,Как бы кворум набираютНеанглийские народыИ тем самым оправданьеСвоему обособленью,Самостийности сугубой,Точно веский клад находят.Даже венгры, то бишь угры —Что, в натуре, чужакамиС языком своим вогульскимВыглядеть должны б в Европе —Даже венгры как-то ладноГармонично и приятноВ европейский дом вжилисяИ вином своим токайским,Фруктами и овощамиВесь честной народ снабжают,Возбуждая благосклонность,Вызывая благодарностьИ немного — удивленье:Оттого, что, в прошлом, гунны,Варвары и каннибалы,Рим разрушившие былоВ диком недоразуменье,Угождать теперь умеютПотребительскому вкусуЕвропейского стандарта…Но иное дело финны…Кстати, словом этим краткимИ убийственным немногоСами коренные финныТак себя не величают.Сами говорят — саами,О стране ж своей — Суоми,А себя как финнов видятПод названьем «суомалайсет».Можно думать очень долго,Можно чувствовать упорно,Можно слушать бесконечно,Но в итоге не постигнутьКак же так случилось в мире,В самом дружеском соседстве —То, что люди существуютВ языке, где лишь глухие,Преимущественно, звуки —Из на все согласных звуков —Служат шаткими мостками,Действуя по типу гатиДля опоры посрединеПолногласного теченьяБеспримерно топкой речи,Темной словно пере-водыТуонелы, реки загробной,В Похъеле, стране туманов,В Северном краю текущейИ способной обессмертитьВсе, что вглубь ее попалоИ безжизненно забылось —Чтоб на самом дне рожденьяПолностью развоплотитьсяИ растечься серым светом,Призрачно проникновенным…Как случилось, что с латинскимИнтегральным алфавитомПисьменность уккорениласьНа протяжном полногласье,Что сплошною было б зыбьюИ рябящей мелко рябью,Не явись среди равниныУстного однообразьяМножества упругих кочек —Звуков «к», стоящих парно,Как в словах навроде укко(Что по-русски было б «громом»)Или кукка, или пуукко,или укси, или какс?Но случилось так случилось —Что тут скажешь и добавишь?Иль, напротив — что отнимешь?Есть так есть, и теелло в сляяппе —С финским говоря акцентом,Что уместно в таанной ссакке.Надо принимать как должно,То что есть народ на свете —И не так от нас далёко,А, напротив, очень близко —Где совсем шипящих звуковАффрикат и фрикативныхНет как нет, а сфуукооф сфоонкихМало просто до смешного —Иль до слез, другие скажут:Это уж кому как видно.И не просто мало звонкихЗвукков в языке Суоми,Но в позициях особыхЭти звуки лишь бывают…Что же, значит, надо думать,Не слыхать у финнов вовсеВизга пуль и грома взрывов,Скрежета железных лезвий,Лязга от ударов сабельИ мечей о бронь доспехов?!И давненько уж не слышно?Или вовсе не бывало —Издревле, как говорится,Коль реалии такиеВ языке никак не могутОтражения добиться?Или, напротив, надо думать —Потому их и не слышно —Этих самых страшных звуков,Что язык своим устройствомСам носителей своих жеОтвращает от созданьяМыслеобразов кровавых,Тех, что стычки порождали б,В каузальный план спускаясь,То есть просто воплощаясь,И на выходе даваяВесь тот буйный гром и скрежет,Что, к примеру, в русской речиБыл бы рифмой к слову «режет»?Ведь нельзя ж, не покривившиНашей русскою душою —Да как следует при этом —Заявить, что финский говорНаше ухо больно режет.Правда, кривдой будет также,Утверждать, что наше ухоЗвукосочетанья финнов —Этти сфууккосоцеттаанья —Прямо-таки ублажают,Ласковым вниманьем полнят,Как бывает с языкамиИтальянским и французским,А для многих — и с английским,Отчасти же и с испанским…Все ж, однако, интересно,Было бы вопрос поставить —Да ребром, как говоритсяВ древнерусской идиоме:Что за чувства в восприятьеТех, кто словом «вейнелайсет»Называются у финнов —То бишь в восприятье русских,Нас, соседей их давнишних —Вызывают звуки речи,Столь весьма своеобразной(Коль взглянуть с одной вершины)И отличной очень сильноОт речей всеевропейских,Но притом и очень скромной,Бедной и однообразной —(Коль взглянуть с горы соседней)?Все в сравненье познается —Утверждает мудрость древних;И сравнивши речь Суоми,Скажем, с речью итальянцев(Чтоб с позиции нейтральнойЛучше крайности виднелись),Заявить мы сможем смело,Что на фоне благозвучья,Признаваемого всемиЗа бельканто знаменитым,За сладкоголосьем мерным,Музыкальностью и ладомВыговоров италийских«Темный коффор[всех]непприттыхИ селеенноклаассых финнов»(Так он слышался поэтуРусскому, в соседстве с нимиЖившему в начале века)Будет точно заиканьеИль кудахтанье ккаккое,Или речь иннопланнетныхСпуутникоф Семли сфуцаать.В лексиконе древних греков,Тех, что у истоков мираЕвропейского стоялиИ цивилизацью нашу,Прямо скажем, породили(кстати, имя их столицы,Нынешней, а также древней,В русском языке созвучноСлову финны вплоть до рифмы,Чем дивиться можно много),В лексиконе этих греков,Что заимствован был всемиОстальными языкамиВ степени весьма изрядной(Исключенье составляетЗдесь опять язык Суоми,Что значительно подробнейМы рассмотрим чуть пониже),Есть особенное словоДля обозначенья звуков,Что нестройной чередоюРоссыпью негармоничнойУхо раздражать горазды:Это слово — какафонья;И в контексте рассмотреньяНами финского вопроса,В звуковом его аспекте,Сам собой приходит вывод,Что звучанье финской речи —Это какко-кукка-рекку —И является той самойКаккофоньей, коей греки,В языке которых «phonos»Означает «звук», «звучанье»,Звали все…— ну как бы точноИ корректно здесь заметить? —В общем все и вся таккоое.(Кстати, в финском слово кааккоОзначает просто «область»,«край земли юго-восточной»,То есть именно то место,Где возвысились Афины).Ну, а коль большой натяжкойВыведенные отношенья —Что яиц премногих стоят —Между финским и афинскимВдруг покажутся комуу-тто,То уместно будет вспомнить,Что и впрямь существовалаЭта связь вполне реально,Пролегая по просторамИменно земли Российской —Тем путем что назывался«Путь из греков во варяги»Или из «варяг во греки» […]Раз коснувшися ирландцевИ в эпическом размере,То есть слогом КалевалыГоворя о финских людях,Невозможно не отметить,То, что в эпосе ирландском,В кельтском том языкозданье,Есть герой, сказитель славный,Имя коему, по-кельтски,Было Финн, с великой буквы(И ирландского «финноза»,В скобках надобны заметитьМы еще коснемся речью,Дале говоря о финнах,Как о Гекль-Бери Финнах,То есть Кеккель-Перри ФиннахИ о финнах настоящих,Эмигрантах из Суоми —В творчестве американскихКлассиков литературыФолкнера и Фицджеральда,А не только Марка Твена). […]Но софсеем парааттокссаальным,Если не паранормальнымВыглядит тот факт, что финны,Будучи сынами моря,Северных земель сынами,В близости от льдов полярных,Проживающими купно,Не дали людскому родуНи одной звезды полярной,Фигурально выражаясь.В простоте ж сказать — в СуомиНе было, как у норвежцев,Их соседей самых ближнихПо арктическим широтам,Иль у шведов захребетных,У датчан или у русских —Тех безумцев бесподобных,Что б в сплошные льды ломились,Вечный Север покоряли,И стяжали б себе славу,Сходную со славой Амунд-сена или Седого,Беринга или Нансена,Иль кого-нибудь другого —Братьев Лаптевых, хотя б.Как понять такое диво,Как постичь такую небыль,Зная верно то, что финны —судя по большому спорту(Речь о чем подробно — ниже) —Превосходят все народыПо выносливости долгой,По терпению без стонов,По упорству без бравады?!..Но, однако, далеконько —Точно Амундсен на льдинеИли Нансен во скорлупкеВо ореховой, во Фраме,Своем прочно-круглобоком,Своем бойко-ледоплавном,В храме очень остроумномДерзости своей полярной —Отнеслись, отдрейфовалиДалеконько мы от дома,Бытия, как немец Хайдег-гер-философ,Жизнь свою по-фински прожив,Сиднем сидя во избушке,Что в местечке ТодтнаумбергПрочно-бережно стояла,Называл язык немецкий —То есть вообще язык народовМногих, с древних греков самых,Коль судить по переводам…Очень, очень далеконькоОт избушки, от финдлянской,От родимейшего дома,Да от сауны прительнойОтнеслись мы русской мыслью —Надобно уже вернутьсяК финской речи несравненной,Униккаальной средь народов,Что Европу населяют:Есть еще куда как многоИ чего сказать о сути,О глухой согласной тайнеИ о полногласной течиОднотонной финской речи,Монотонной финской былиО ее сермяжной правде —Как нам Хайдеггер великий,Жизнь свою по-фински прожив,И умерши на девятомНа десятке лет покойноС дзэнским мирровосприятьем,Выражаться дал завет. […](Коль уж речь коснулась линзы,То оптическим прицелом,Оптики волшебной силой,Как магическим кристалломМы воспользуемся ловкоДля мгновенного наездаНа ужасные событья,Что разыгрывались бурноНа границе на финляндскойМеж СССР и СуомиС декабря тридцать девято-го по март сорокового годаНынешнего же столетья —Те событья, что в РоссииНазваны Войною Финской,А по-фински, во СуомиПомнятся как талвисота —То есть «Зимние сраженья».То была за всю исторьюСуоми миролюбивой,Суоми не деепричастнойЕвропейским всем раздорам,Великодержавным склокам,Единичная кампаньяИ единственная битва,Где бы финны ополчились,Выступив единым фронтомПротив злобного соседа —Сталинской военной мощи —Посягнувшего чванливоНа кусочек территорьиНа Карельском перешейкеИ мгновенно получивше-го отпор такой суровой,Что подписан был тот час жеМирный договор с Суоми,Чьи условья, урезаяЗемли финнов на бумаге,Прославляли их же твердостьИ характер их особый,Мужество простых хозяевПоднимали до признаньяИх во всем свободном миреИ до самоосознаньяФиннами себя как финнов.И, пускаясь в отступленье —Что лирическим зовется,Хоть по сути по глубиннойМожет быть вполне военным —Мы не может не отметить,Что аттакка на СуомиТой зимой морозно-лютойЕсть со стороны России —Этой суперсверхдержавы,Чьей провинцией СуомиМирно числилась когда-то,Да, России, даровавшейЩедрою своей рукоюНезависимость СуомиПосле красной революцьи —Есть подлейший из подлейшихАкт лихого вероломства,За который через год ужВся гигантская РоссияПоплатилась нападеньемГитлеровской зверской мощиИ не три коротких ме-сяца была врагом губима,Но четыре долгих года,Из последних сил, теряяМиллионы населенья,Билася, куя победуИ терпя одни лишеньяЗа лишение нефинно-сти, сказать бы можно,Маленькой своей соседки,Скромной северной колдуньи,Неприметной чародейки,У которой даже песенС роду не было военных,У которой даже эпос —Чудо-книга Калевалы —Был сугубо трудовым.Ну так вот, из отступленьяЭтого, столь затяжного,Выходя со свежей силойОбновленного вниманьяК суомо-финским фенноменнамВ тесной связи с русским словомИ с историей российской,Невозможно не отметить,Что во время финской бойниМежду Выборгом и Ханко,На Карельском перешейкеЗвали финских одиночек-Снайперов солдаты нашиНе иначе как «кукуш-ками», поскольку финныТак гнездились на деревьяхНеприметно и укромно,Что никто из оккупантов(сколь бы горьким это словони было для нас, для русских)Не имел и представленьяИз какой пахучей пихты,Из какой колючей елиИль с карельской ли березыВыпорхнет смертельный птенчик —Столь же верный, сколь негромкий,Где кончину прокукуетЭта финская кукушка,Прокукует, и — ку-ку!..Кстати, в русском существуетЛет с десяток уж примерноСинтетическое слово,Сплавившее воединоКукованье и кончину:Это слово — слово «кукуц»,Что звучит вполне по-фински,В выражениях встречаясьТипа «Это полный кукуц!»Или «то-то кукуцнулось»,Или «Кукуц всем пришел».Каждый малолетний школьникНашей Родины, что нынчеВновь Россией зваться сталаУзнавал из хрестоматийПо родной литературеО наличии Суоми,Как о местности, где частоВ. И. Ленин дооктябрьский,Будущий глава России,Большевистской и советской,А затем СССРа,Укрывался от жандармов —Чтобы было и надежно,Да и притом и недалекоОт столицы государства,Что взорвать он собиралсяИзнутри своей идеейИ подпольными делами;Мы в виду имеем книги,Выпущенные на забаву,Как на волю собачонки,Детворе народа Суомиавторами из Суоми ж,И затем переведен-ные уже нарочно,То есть по своему желанью,Кем-то из других народов —Тех, которые решили,Что и в их пределах детямНе мешает причаститьсяЭтим книгам интересным.Правда, этих книг немного,Две — да, две всего от силы,Но, вот именно, от силы —Где количество излишне.Правда, вновь честная правда,Что всего одна из книжекЭтих, детворой любимых,Финским языком написа-на была весьма прилежноХанну Мяккеляя рукою,«Господин Ау»; вторая ж,хоть и выпущена в Суоми,И написана в Суоми —Несомненно под влияньемФинского менталитетаИ природы сей сторонкиСказочной без всяких яких —Но написана на шведскомЖенщиною Туве Янссон:«Мумми-тролли» — имя книги.Характернейшей чертоюЭтих двух произведенийТо является, что духиИз фольклора из лесногоВ них являются детишкам —Милые, смешные тролли,В доброй книге Туве Янссон,И забавный лешачонокВ книжке Ханну Мяккеляя.Детскость здесь не только в том, чтоДетям адресуют авто-ры свои произведенья,Но и, всего прежде, в фактеОбращения писате-лей страны СуомиКак бы к детству человече-ства, к его истокам,Что свидетельствует снова(И свидетельствует верно)В пользу наших утвержденийО «младенчестве» суомцевВ плане возраста культурыИ о том, что здесь имеет-ся большое обещаньеИ прямое указаньеНа развитие Суоми,На расцвет ее великийИ весьма своеобразный(Да и может ли иначеБыть у самобытных финнов?!)В будущем тысячелетний —Кое может оказаться(Как замечено уж было)Финским же тысячелетнимЦарством мира и покоя.Но, вопрос возникнуть может,Если вовсе нет у финновКниг, что полно представляютВо «большой литературе»,То есть, в писаниях для взрослых,Жизнь Суоми, то быть может,В мировой литературе,В классике других народовМного места занимаютФинны в качестве героевГлавных иль второстепенных —Или просто по-степенных —Повестей или романов?Так примерно, как вот в этойУстной псевтто-КалеваалеОни место занимаютПервое — и все другие(Тут как будто о спортивныхМы сказали состязаньях,И уместно в этой связиБудет нам заметить в скобках —Как уж делали мы прежде —Что о финнах в мире спортаБудет речь идти подробно,Только несколько пониже —«Заключительным аккордом»,Как то делается, скажем,В теленовостях обычно,Где, бывает, и о финнахРечь заходит регулярноКак сосед заходит в гостиВо Суоми ко соседу)?Так, примерно, как о русских —Нас, соседях суомалайнов,Пишут немцы иль французы;Как о шведах и норвежцах,Англичанах и евреяхВ Аргентине дальновиднойБорхес писывал, бывало,Иль Кортасар, или Маркес,Обнимавший своим словомИтальянцев и арабовИз Карибского бассейна;Как Хемингуэй, подробноЖизнь испанцев с их корридой,С карнавальной их фиестойОсвещал с большой любовью,С завистью и восхищеньемВ книгах, чтимых повсеместно;Как на немцев навострилиБойкое перо в РоссииГончаров или Тургенев —Коий даже и болгари-на в романе вывелКак поборника свободы;Как Макс Фриш представил чехаПо фамилии СвободаВ «Гантенбайне» бесподобном;Как Джон Фаулз, современныйКлассик Великобританьи,Сделал тридцать лет тому ужО себе заявку мощноВ области литературыТем, что как волхва иль магаОн искусснейше представилГрека Кончиса в романеПод названьем странным «Магус»;Как — ярчайшее событьеВ сфере затяжного чтива —Вывел, словно откровенье,Серией томов волшебныхК свету мировой печатиМир магический индейцев,Мир тольтеков мексиканских,Унаследовавших верноВсе традиции из глубиДоколумбовых столетий,Будто бы живущий в Штатах,Стерший «личную исторью»,Контролируемо глупый,В настоящем — безупречныйИ сно-виднейший писатель-Воин Карлос Кастанеда?..Но и тут, увы, загвоздка —Не даются финны в руки,На язык не попадают,Под перо не угождают(Чтоб «перо» не вышло боком),Не идут как лыко в строку —Остаются без вниманьяУ писателей ЕвропыИ России, всем известных —Будто шапкой-невидимкойВ большинстве своем накрытыФинны с самого рожденья.Или, может, здесь иноеОбъяснение подходит —То, что выдвинул Есенин,Наш поэт, певец деревниИ России как деревни(Кстати о ноже о финскомПоразительные строкиНаписавший незадолгоДо своей ужасной смерти):Мол вблизи, лицом к личине,Тет-а-тет, как говорится,Личика и не увидишь —Поплывет оно туманом,Маревом глаза застелетИ слезой запеленает;Ибо все большое в мире —И Великая СуомиВ том числе пифагорейском,Ворожбой завороженном,Видится на расстоянье,Скажем, из-за океана.И, действительно, находимСамый яркий образ Финна —Сочный, бойкий, полный жизни,Бесшабашный и текучий —Мы в творенье Марка Твена,Классика американскойПисьменной литературы,В мудрой книге для подростков(А уже не для детишек)О подростках же отважных,Приключенчески живущих,Двух друзьях — о Томе СойреИ о Гекль-Бери Финне.Этот Финн представлен в текстеПолной противоположно-стью и дополненьемИз семьи благополучной,В общем говоря и в целом,Вышедшему Тому Сойру —Этому, сперва, чистюле,Англиканско-протестантскихЧопорных весьма традиций,По кровям своим, потомку,Вдруг решившему на сломеВозрастов, то есть в пубертатном,Полового созреваньяВозрасте глотнуть свободы —Да к тому же полной грудью —И уют родной домашнийПроменять на опыт странствий,На познанье долгой «матки» —«Путешествия» по-фински(Речь об этом финском словеВ дивной связи с русским словом,Одинаково звучащем,Будет несколько подальшеИ значительно подольше);И, попавши в эту маткуС помощью того же Финна(Гека, но отнюдь не Чука,Финна, но отнюдь не чукчи),С помощью бродяги Финна —Всюду под открытым небом,На земле или на водахЖившего как будто в доме(Коего не знал он с детства,Сиротой на свет явившись),Увлекаемый тем Финном,Как живой сперматозоидТотчас после окончаньяБурного совокупленьяИли пылкого соитья,Устремленный точно в матку,В лоно той реки великой,Что несет по континентуК морю Юга свои водыИ змеится влажным ЗмеемКак лазутчик по просторамСевероамериканским,Сведенья приобретаяПо своей дороге длиннойО земле старинной этой —Лишь по недоразуменьюНовым Светом нареченной;В лоно той реки, покойнойОт своей огромной шириИ от глубины теченья;Той реки, чье чудо-имя,Будучи вполне исконным,То есть отъявленно индейским,В русле нашего вниманьяК суомо-финским феноменамМожет совершенно финскимПоказаться — Миссисипи;Этот Финн — пусть только име-нем он близок Суоми,Будучи ирландцем кровнымИ примером нисхожденьяВ светскую литературуЭпоса фигур гигантских,То есть пародией на Финна —Вещуна и краснобаяИз преданий древних кельтов(Как заметили мы выше);Этот Финн для Тома Сойра,Выходца из высших классовОбщества американцев,Стал на зыби Миссисипи,На ее безбрежной хлябиЧем-то вроде удвоённыхИ глухих согласных звуков-Кочек в речи финнов,Для опоры посрединеПолногласного теченья(Как о том мы говорилиЧуть не в самом во началеЭтой саги бесконечной);Чем-то вроде психопомпа(Чтобы не сказать — Харона)Эллинских прекрасных мифов,Гермесом или Гермесом(Можем мы сказать по-русски,Ударением подвижнымОбладая языковым,Чем, средь много другого,И отличны мы от финнов),Да Гегмесом-Ггекко-Финном,Можем мы сказать, сливаяВ суоми-миссисипских водахНашей реченьки текучейВоедино все, что преждеМы сказали о РоссииВ тесной близости с Суоми,И о странных, но реальных,В языке великогоссовЗакрепленных поэтичноИ вполне фонематичноОтношеньях между финскойИ афинской сторонамиИменно через Россию,И в связи с акцентом резкимИ ужасно характернымВ. И. Ленина, которыйПосле финского ГазливаКгайне гезко всю ГоссиюИзменил чгез геволюцьюИ гасставил по-дгугому —Может быть и по-финляндски,Коль с Финляндского вокзалаНачалися те событья —Все акценты в русской жизниВплоть до букв алфавита;Да, Гермесом-Писхопомпом,Проводящим хитроумно,Но естественно и плавно —Как грибок психоделичныйИз элевсинских мистерий —Человека сквозь границыЦарств реальности и грезы,Сквозь мгновенные ресницыНемигающего ока —Третьего — иначе — глаза,Расположенного тайноТолько лишь для посвященных —Промеж глаз смертельной жизниИ живительнейшей смерти;Да, являясь Тому Сойру,Юному американцу,Гражданину той державы,Коей в следующем веке —То есть в этом веке нашем —Было суждено возглавитьПуть народов всей планетыК процветанью на основеДемократии и рынка,Технологий и науки;Да, являясь Тому Сойру,Этот Финн ему являлся,Как грибной шаман таежнымПлеменам являл возможностьИ пример контакта с миромЛибо верхним, либо нижним —С миром тайных сил природы,Что куда как подревнееВсех и всяких технологийИ научных достижений,И не только подревнее,Но — мудрее и мощнее,И к нему возврат намеченУж среди американцевИ культурных европейцев…Вот и финны точно так же —Можно заявить корректно —Финны, пасынки культурыИ науки европейской,Финны — сироты в Европе,Призренные ей когда-тоБудто бы из милосердья;Финны, близкие природе,Как никто во всей Европе,Могут послужить однаждыЗападной цивилизации —Дряхлой, хворой и стоящейВ тупике своих исканийИ на грани страшной битвыС мусульманским грозным миром(Чьи посланцы — террористы —Уж давно наводят ужасНа неверных, с точки зреньяИх Аллаха, европейцев),Могут эти Геки-финныДля своей приемной матки,Старой мачехи-Европы,Выступить проводникамиВ область тайнопребыванья,В сферу мирносохраненья,В тишину добрососедстваСо всем тем, что есть на свете —Этом, том ли — все едино, —В мир уюта и довольстваПростодушными вещамиИ наличными телами,В царство вечного покоя —Что сродни должно быть ГрадуКитежу из русских песен,Лишь значительно обширней;Ибо Суоми называютКраем целой сотни тысячВодоемов, средь которыхЕсть глубокие озера,Дно которых льдом сокрыто —Вечным льдом, что сохраняетВ неизменности живейшейВсе, что вглубь его попало.Да, такое могут финныСовершить благодеянье —Ведь не зря ж в Европе века,Так, шестнадцатого, скажем,Иль семнадцатого дажеСлово «финн» на первом местеОзначало чародеяСеверных чащоб дремучих(Вспомним сказку Андерсена,Где о Снежной королевеПовествуется красиво,Вспомним финку, что варилаВарево в своей избушкеИ читала в длинном свиткеКолдовские заклинанья,Приготавливая ГердуК встрече с Снежной королевой),Да, сначала чародея,А затем уж человека,Для которого суомскийБыл роднейшим из языков,И который надлежащимЭтнотипом был отмечен:Скулы, рост, телосложенье…И на этом деле ФиннаНа земле АмериканскойВ облике Гекль-Бери ФиннаВ славной книге для подростковМожно бы поставить точку.Но, коснувшись чуть повышеРечью и энциклопедий,Невозможно не отметитьТой средь них — американской,Вышедшей в столетье нашемМножеством томов объемных, —Где о финнах суверенныхСообщается, что этоСуть серьезнейшие люди,Работящие на дивоИ большие домоседы;Также в той статье словарнойЕсть немыслимая фразаДля стилистики нейтральнойВсей такой литературы:«Их (о финнах речь, понятно,)Так называемые развле-ченья и музыка…»,Дальше и читать не нужно.Странным образом похожиВ плане инто-национном,В смысле интер-нацьональном,Два еще упоминаньяФиннов у американцев:У Фицджеральда в романе,Названном «Великий Гэтсби»,Есть служанка в доме — финкаЛет уже весьма преклонных,Что смурна и молчалива,А уж если открываетРот свой, то с одною целью —Буркнуть что-нибудь ворчливо;Поступь же ее трястисяИ дрожать, и содрогатьсяЗаставляет как посуду,Так и мебель в целом доме —И хозяина в придачу…А у Фолкнера (заметимВ скобках, что его фамильяНачинается на ту жеБукву, что у ФицджеральдаИ на ту же, что и слово«Финн» в англоязычном,Да и в нашем русском мире),Да, у Фолкнера в романе«Особняк», средь прочих типов,Населяющих заштатныйГородок американский,Есть два финна-эмигрантаИль, вернее, иммигранта,Два сапожника отличныхОт других героев текста —Мастер вместе с подмастерьемИль, сказать точнее, мастерИ ученичок прилежный;Эти двое, не владеяВ полной мере всем наборомМногозначности английскихСлов и смыслов и являясьРазъединственными в этомГородке особняковомЧленами американскойПартьячейки коммунистов,Называли коммОниста-ми себя (не зная,Что в английском это словоОзначает человека,Что на пустоши ютится,На ничейной территорье,Собственности своей частнойНе имея и в помине),И никак не понимали,Почему же к ним — двум стойким,Двум серьезным коммунистам,Двум борцам за справедливостьИ за равенство и братствоВсех людей и всех народов —Отношение сложилосьУ людей особняковыхКак к бездомным двум бродягам,Как к безродным двум дворнягам,К приживальщикам убогим. […]Нет же — коли поднапрячься,Полистать в уме страницыЗнаменитых скандинавов,То, по самой меньшей мере,Два свидетельства найдется.Эдвард Мунк, норвежец страстный,Севернейший живописец,Воплощение живое,Инкарнация втораяЛеонардо, да, да Винчи, —Проживая раз в Берлине(Где мансарду разделял онС земляком своим могучимСкульптором П. Вигелланом),Вел дневник своих исканий,Наблюдений и раздумий,И однажды написал онВ нем такое замечанье:«Вигеллан ярится лютоИ убить меня грозится,Зол как финн — уйти придетсяОт него куда подальше».Правда, может, переводчикС языком оригиналаСлишком вольно обращалсяИ поставил это слово —«Злой» — наместо слова «хмурый»Иль «смурной», или «угрюмый»,Или просто «отстраненный» —Переводчики, бывает,Вольничают дерзновенно,Переводят стрелки смыслов,Точно стрелки на дорогеНа железной партизаны,Поезда с врагом пускаяПод откос — в пучину моряИль на острые каменья…Есть, однако, нам на счастье —Иль, верней, на счастье финнов —И свидетельство иное:Гамсун Кнут, писатель датский(Но нельзя сказать, что детский),Современник ВигелланаИ почти что соплеменник,Путешествуя в началеВека через всю РоссиюНа Кавказ и в Закавказье,Все описывал подробно.Что случалось с ним в дороге,И заметки путевыеРазвивал, обогащаяИх писательскою мыслью,Наблюдениями илиПросто острым, метким словом —Как оно и подобаетМастеру изящной прозы,Столь же точной, сколь глубокой.И в итоге книга вышла,«Странствие в страну легенды»Или что-то в этом роде(В общем, по-суомски «матка»);И в занятной этой книгеГамсун много размышляетО характере о русскомИ дивится несогласьюМежду тем, что написалиКлассики самой России —Пушкин, Гоголь, Достоевский —О ее житье и быте,Об особенностях важныхИ тем пестрым матерьялом,Что в избытке получал он,Гамсун то есть, ежедневно,Сталкиваясь напрямуюС фактами российской жизни;Ну так вот, дивится ГамсунОчень сильно поговорке,Мол, «какой же добрый русскийбыстрой да езды не любит» —Ибо Кнут в делах извозаВ разных странах искушеннымБыл ценителем и сделалОтносительно РоссииВывод нелицеприятный:Мол, ничем не отличают-ся здесь русские от немцев,Англичан или французов,От самих датчан и шведов,И слова той поговорки —Просто выдумка, не боле,Просто хвастовство пустое.Молодечество и гонор.Истинными ж лихачами —Утверждает Кнут-датчанин —Средь извозчиков в ЕвропеМогут называться… финны,Ибо только лишь однаждыВ своих странствиях по светуКнуту, как он сообщает,Приходилось звать на помощьПолицейского — то былоВ Хельсинки, где дюжий кучер —Финский парень деревенский —Гнал без устали пролетку,Запряженную лошадкойТоже финской, низкорослой,Но чудовищно рысистойИ выносливой на диво;Гнал, кнутом ее бичуя,Будто белены объелсяИли пару мухоморов —Как берсеркер перед боем —Проглотил перед работой;Гнал, не слыша даже криковИ команд остановиться,Вылетавших на ухабахИз гортани пассажира,Перепуганного насмерть.Или, может быть, ни каплиГорячительного зельяЭтот хельсинкский возницаВ рот не брал перед работой;Может быть все дело в том, чтоТак спокойствием пропитанОт природы люд Суоми —От покойной их Природы —Что едва ли замечаетРазницу меж тем, что мчитсяИ стоит себе на месте,Иль сидит, как изваянье,Или в матке пребывает,То есть, по-фински, в путешествьи;Потому-то, знать, так многоАвто-гонщиков отменных(Айайа — по-фински «гонщик»Иль «шофёр» или «водитель»)Появилось в нашем векеНа спортивных состязаньяхСреди финнов суверенных —Что сидят себе в машине,Как зародыш тихо в «матке»Долгой, бережно хранящей,И при этом — быстролетной…Да, не выставляют финныНапоказ своей приватнойИ сугубо самобытнойСокровеннейшей глубинки —Будто бы и нет того, что,Якобы, кулак суомский,Сжатый намертво, сжимает,Будто бы он стиснул пальцыИдиом своих стабильныхВ окруженье русской речиВкруг того пустого места,Той великой и священнойПустоты, что всем Востоком —Индуистским и буддийским,Но, в особенности, дзэнским —Почитаема издревлеКак начало и кончало,Как основа всякой жизниИ всей жизни же вершина(Точно финская водицаОгневая, то есть водка,Что в рекламе во российской«Водкою с вершины мира»Названа парадоксально),Впрочем, как и всякой смерти —Ибо нет в Восточном Знанье,В его высшей ипостаси,Никаких тому подобныхРазделений и различий;Да, сжимать-то он сжимаетПустоту, как мы сказали —Так, как будто, с точки зреньяСреднего всеевропейца,Бриллиант каратов в тыщуОн сжимает любострастноИ притом своекорыстно;Да, сжимать-то он сжимает,Представлять-то представляет,Охранять-то охраняетВнутренность свою отменно,Но из кулака такогоФинских идиом не кукиш(И, тем более, не «кукуц»),Ни фига не шиш, но пуукко —Финский нож торчит контрастноИ почти что неуместно —Если бросить взгляд скользящий;Финский нож глядит суровоНа пришельца на любого,И своим одним изгибом,Лезвия одним загибомДержит уж на расстоянье —Не огромный меч двуручныйВикингов иль самураев,Не копье бойцов турнирныхФранции средневековой,Не мортира, не ракетаС ядерной боеголовкой,Чем мы, русские, стращалиВсех до самой Перестройки —Но сравнительно короткийНожик равно для работыПо хозяйству в мирном домеИ — для финнов крайне редкой —Для охоты на медведя,То есть на «карху» по-суомски.Если ж взять и референтыЭтих идиом российских,Кои в русском представляютФинское мировоззреньеИ которые за этоМы для краткости сугубо —Для родимейшей сестрицыБаснословного талантаСлавного народа Суоми,Выпевшего Калевалу(Чем пример был дан отличныйОт всех прочих песнопенийИ эпических сказанийНам, за нео-КалевалуНа большой земле РоссииВзявшимся, дерзнув смиренноВ год восьмидесятилетьяНезависимости финновОт России той же самой) —Да, для краткости сугубойМы их финскими назвали. […]В этом месте непременно,В этой связи неизбежноМы (единственная нацья,Что на финнов суверенныхОполчалася войною,Воевать их заставляя),Мы насельники РоссииИ насильники Суоми,С колокольни русской речиПросто вынуждены будемРассмотреть два близких слова,А точнее два звучащихВ финском также как и в русскомОдинаково набораИз одних и тех же букв:Оба языка, живущихКак теснейшие соседи,В словарях своих имеютКаждый диво-слово «матка»С ударением на первом,Как и подобает, слоге —Только в финском это словоНа латинском алфавитеПишется, что и понятно,То есть, стало быть, как «matka».Но уж больно непохожи,Даже противоречивы,Если не сказать — противны,Их значения друг другу —Кажется при первом взгляде:«Матка» в суоми-лексиконеОзначает «расстоянье»Иль «дистанцию» какую,Ну а также «путешествье»Иль «далекую поездку»;Мы не станем здесь вдаватьсяВ «матку» в русском пониманье,Ибо, говоря на русском,И родным его имеяЯзыком, мы знаем самиБез словарных дефиниций,Что стоит за этим словомКак предметный референт.Но, коль скоро, мы вниманьеТщательное направляем,Точно лучик света тонкий,На Суоми из России,Из семантики из русской,То подобное созвучьеВ поэтическом режимеПоиска сокрытых смысловФинской жизни неприметнойМожет ключиком волшебным —Пусть и вовсе ненаучным,Но по-своему логичным —Послужить нам в самом деле,В этом самом тонком деле:Обнимая русской «маткой»«Матку» финскую, получимВ результате этой странной«Математики» словеснойТо, что финны как бы в маткеЖизнь свою всегда проводят,В охранительной утробеПлавают, как эмбрионыИ свершают в ней такие«Путешествия», что снитьсяМогут только лишь полярнымПутешественникам илиСамым смелым мореходам,Иль безумным скалолазам —Прозябающим в реальной,Явной жизни, от которойУбежать они готовыХоть в торосы ледовитыхСеверных морей смертельных,Хоть в заоблачные высиВосьмитысячников горных,Хоть в подводные пучиныМирового океана(Как Кусто на батискафе) […]

Перейти на страницу: