Неспешная игра

Не могу больше на него злиться. Просто он… такой, какой он есть. Он не лжец. А я ненавижу лжецов. Мошенников. Тристан всегда откровенен, вплоть до того, что ужасно прямолинеен.

Либо я принимаю его таким, какой он есть, либо ухожу.

— Отведи меня в постель, Тристан, — шепчу я, открывая глаза и тут же появляются новые слёзы. Он целует их, его губы задерживаются, из горла вырывается мучительный стон. Его руки сжимаются вокруг меня, и я никогда не чувствовала себя более желанной. — Пожалуйста.

ГЛАВА 26

Тристан

Я подхватываю её на руки и несу вверх по лестнице, моё сердце колотится в груди, кровь кипит. Страх всё ещё овладевает мной из-за того, что мог её потерять. Александрия почти уже выбежала за дверь. Она, на хрен, чуть не убежала от меня в одной моей рубашке. Какого чёрта? Как я мог так сильно испортить то, что у нас есть? Всего несколькими глупыми словами?

Слова никогда не значили так много, как сейчас, между нами. Одно неверно сказанное слово может привести к тому, что всё рухнет. Я не могу позволить этому случиться. Ещё нет. Конец будет, я уверен в этом, — но не сейчас. Мне нужно держаться за неё как можно дольше.

Александрия обвивает руками мою шею, её щека покоится на моём плече. Я прижимаю её к себе, мы оба голые, если не считать моей рубашки, которую она накинула, хотя она так и не успела застегнуть её. Я вижу каждый прелестный дюйм, и я бы пристально уставился на неё, но боюсь, что споткнусь на лестнице и причиню ей боль. Она такая чертовски красивая.

Моя.

У меня сдавливает грудь, и я с трудом сглатываю, вспоминая то, что мы сказали друг другу. Я был полным придурком. Неудивительно. А Александрия была злой. Но заварил кашу я, упомянув это дерьмо с ярлыками. Она продолжила это, довольно точно охарактеризовав меня. А потом ей пришлось отступить, что привело, в свою очередь, к её слезам.

Которые чуть не сломили меня. Последнее, что я когда-либо хотел бы видеть, — это как моя девочка плачет из-за того, что я сделал. Моё сердце разбилось, стоило мне увидеть, как эти слёзы наполняют её глаза и скатываются по щекам. Я имел в виду то, что сказал, — я не стою её слёз. Это правда.

Я также имел в виду то, что сказал, когда уверял её, что она мне небезразлична. Это тоже правда. Если бы она стала настаивать на большем, я, вероятно, сказал бы что-нибудь ужасное и испортил момент. Будет лучше, если я буду держать рот на замке.

А вместо этого показывать, как много она для меня значит.

Толкнув ногой дверь спальни, вхожу внутрь и осторожно усаживаю её на край кровати. Она смотрит на меня снизу вверх, её волосы падают на спину золотыми волнами, глаза светятся, пока она наблюдает за мной. Я касаюсь её щеки и наклоняюсь, целуя. Вложив весь свой страх и беспокойство в этот единственный поцелуй. Мои губы твёрдые, язык ищущий, обеими руками я обнимаю её лицо. Она запрокидывает голову и хватает меня, тянет вниз, так что я падаю на неё сверху. Я кладу руки на матрас по обе стороны от её головы, не позволяя своим губам оторваться от её.

Нет времени медлить, нет времени для поддразнивания. Мне нужно быть внутри неё. Немедленно. Я ползу вверх по матрасу, увлекая её за собой, рукой обнимая за талию. Александрия обнимает меня за шею, губами касается моего горла и шепчет кучу глупостей, как обычно.

Я проглатываю каждое из этих бессмысленных слов. Как будто она так переполнена желанием меня, что не может говорить связно. Мне знакомо это чувство. А я люблю поговорить. Я знаю, что сказать в любой ситуации. Но с Александрией я двигаюсь по неизведанной территории и большую часть времени умудряюсь эффектно облажаться.

Отстой.

Тянусь за презервативом на прикроватном столике и встаю на колени, разрываю обёртку и надеваю. Александрия срывает с себя рубашку и растягивается передо мной, раздвигая ноги, предлагая мне взглянуть на рай, иначе известный как её идеальная киска.

Чёрт, я превратился в самого банального ублюдка на планете.

— Быстрее, — шепчет она, потирая ногу о моё бедро. — Хочу, чтобы ты был во мне.

Мои руки дрожат, когда я раскручиваю презерватив до конца. Я твёрд, как скала. Я был внутри неё меньше часа назад, и уже настолько переполнен своей потребностью, что едва могу видеть. Она впивается зубами в нижнюю губу, проводит руками по бокам, по животу, а затем обхватывает свою грудь.

О, чёрт. Чертовски возбуждает смотреть, как она трогает себя. Может, я смогу подождать, чтобы войти в неё…

— Продолжай, — прошу я её, кивая, когда она останавливается. Большие глаза встречаются с моими. — Прикоснись к себе. Я хочу посмотреть.

Она колеблется, её руки всё ещё обхватывают грудь. Я вижу крошечный проблеск, просто лёгкое прикосновение, когда она проводит большими пальцами по своим твёрдым соскам.

— Вот так? — спрашивает она дрожащим голосом.

— Именно так, — подбадриваю я.

Её руки скользят вниз, по животу, по бёдрам. Она раздвигает ноги шире, позволяя мне увидеть всё, что у неё есть, и я издаю стон, когда она кладёт руку на лобковые волосы.

— Покажи мне, что ты делаешь, когда ты совсем одна, — шепчу я, мой голос хриплый, мысли дикие.

— Я не зн…