Неспящие

Когда кто-то из внешнего мира спрашивал о вольных, разговор был короткий. Это знал каждый в сгоревшей деревне. Какие вольные? Ничего о них не знаю. И вообще я мимо проходил. И головой в детстве ударился. Обо всём забываю через пять минут. Отпустите по-братски. Конечно, этот театр разыграть несколько сложнее, когда кажется, что твоя голова вот-вот взорвётся, а в глазах постоянно темнеет… Но Соль даже во сне готова была защищать своих и их секреты.

– Мне известно, откуда ты, можешь не притворяться. Если будешь сотрудничать, всё закончится быстрее.

– Я не понимаю, о чём вы.

Удар пришёлся в правую щёку. Хлёсткий, жгучий. До смерти обидный. В черепе будто бултыхалась раскалённая лава, и пощёчина заставила её расплескаться и опалить всё вокруг. Соль схватилась за голову и попыталась совладать с участившимся дыханием.

– Я тоже люблю игры, – не переставая улыбаться, произнёс искатель. – Но в те, которые люблю я, тебе играть не понравится. Так что давай попробуем ещё раз. Как ты попала к вольным?

Он повторял свой вопрос снова и снова. Его отвратительный, с хрипотцой, голос прочно отпечатался в памяти. Соль не запомнила, били ли её ещё, – после третьего удара в голове зазвенело, а горячка, разливавшаяся по телу, усилилась. Расплывчатыми были и остальные вопросы. Кажется, её спрашивали об эгеруме. О вольных. О деревне. Она не разбирала, что отвечала. Сколько прошло времени. Почему её наконец отпустили. Запомнила она только то, что воздух снаружи был влажным и солёным. Множество голосов вокруг. Шаги. Снова постель. На этот раз чуть более мягкая, но ужасно узкая. Застеленная прохудившейся простыней и колючим одеялом. Спать хотелось просто чудовищно, но тело не поддавалось на уговоры. Оно сходило с ума, одновременно опустошённое и переполненное энергией, бьющей через край. Это не была внутренняя сила, это не было желание жить. Что-то чужеродное, болезненное, пугающее. Следующие несколько часов Соль провела в кошмарном бреду. От бессилия на глазах выступали слёзы. Она молилась только об одном: наконец заснуть, дав отдых измождённому телу. Но ей это так и не удалось. Такого не бывало уже много лет, но Соль, как оказалось, всё ещё помнила эти ощущения. Когда-то они были для неё рутиной. Тогда она была одной из тех, кого справедливо зовут неспящими. Пусть она и жила на свободе, но эта свобода была мнимой. Проклятый морок имел над ней наивысшую власть, и день, когда Соль наконец освободилась от его оков, был лучшим в её жизни. Но теперь все эти чувства вернулись: ломота в костях, веки, будто засыпанные песком, неровный стук сердца. Нечеловеческие мучения, которых не пожелаешь ни одному живому существу.

Немного привыкнув, Соль разлепила глаза и кое-как села на постели. Простыня насквозь промокла от пота. Оглядевшись, неспящая обнаружила себя в просторной комнате. Здесь было добрых два десятка кроватей, и большинство из них пустовало. В окно пробивались лучи утреннего солнца. На постели напротив сидела юная девушка со светлыми, почти белыми волосами, заплетёнными в тугие косы.

– Да ведут тебя небесные огни, – скромно улыбнулась она, прищурив чёрные глаза. – Как ты?

Соль внимательно всмотрелась в её лицо. Тонкие черты, бледная кожа, местами докрасна обгоревшая на солнце. Наверняка борейка. Девушка выглядела дружелюбно: её глаза говорили правду, и для Соль это было самым важным.

– А как я могу быть? – хмыкнула неспящая. – Дерьмово.

– Понимаю, – заботливо протянула незнакомка, слегка смутившись от такой прямоты. – Первый день всегда тяжёлый. Но не волнуйся, скоро станет лучше. Начнёшь привыкать.

– К чему привыкать?

– К лекарствам.

– Не хочу я к ним привыкать, – поморщилась Соль. – Хватило уже в своё время.

– Меня Ривер зовут. – Девушка протянула маленькую ручку, и Соль крепко её пожала. Собственная ладонь показалась ей очень грубой при одном прикосновении к кукольной коже Ривер. Соль представилась в ответ.

– Может, ты расскажешь, где я? – предприняла ещё одну попытку она.

– Конечно. Ты в приюте сестры Геры. На Храмовом Острове. Море Истоков. Эврия. Аструм.

– Твою мать, – выдохнула Соль и уронила голову в ладони.

Запахло жареным. Её самый страшный ночной кошмар стал явью. Как она умудрилась здесь оказаться? Вряд ли эта милашка с наивным взглядом знает ответ. Ривер что-то рассказывала о местных порядках, о соседках по комнате, о том, в какое время выдают лекарства. Её речь была странной: медленной, прерывистой, местами неестественной. Она часто забывала слова, путалась в собственных мыслях, но явно очень старалась. Однако Соль её не слышала. Мысли расползались в приступе панического ужаса, и ей никак не удавалось с ними справиться.