Неспящий (СИ)

— Надо сказать, даже я удивлён твоим возвращением, — продолжил мужчина, — мало того, что твои раны тебя подкосили, масла в огонь подлил невероятно сильный яд. Боюсь даже спросить, что ты вчера пил, — сказал он, вроде бы, с некоторой иронией, однако на его лице не скользнуло и тени улыбки, — после такого обычно не живут.

Мысли лихорадочно закружились в голове, и все они сводились только к одному человеку, который мог бы это устроить. Но неужели эта безумная лучница настолько неуловима? Когда она успела сделать это? И… Значит ли это, что она где-то рядом? От этой мысли Виатору стало не по себе. Стыдно было признать, что его пугает какая-то мстительная девчонка, но, даже будучи бессмертным, крайне не хочется получать холодным оружием под ребро и периодически выворачиваться наизнанку от вероломного отравления.

— Побудешь эту ночь здесь, — вырвал его из раздумий тейна Тарин, — на тумбочке бутылка настоя. Постарайся выпить её всю до рассвета. Должно помочь.

С этими словами он встал и удалился из комнаты, шурша по полу полами длинного пурпурно-красного одеяния, делавшего его похожим на призрака из древних легенд. Тори попытался подняться на локтях, но это ему не слишком-то удалось. Голова казалась невыносимо тяжёлой.

Просозерцав потолок ещё около часа и периодически проваливаясь в беспокойную дремоту, Виатор наконец-то смог сесть на кровати. Он опустил руку в карман, нащупав уже привычно горячий амулет. Извлекши его на свет, Тори убедился, что тёмный камень разгорается всё сильнее. Значит, они снова не ошиблись. Он недоверчиво потянулся к бутылке на прикроватном столике и отхлебнул немного. На высохшем языке почувствовался приятный травяной привкус. Опустив сосуд в поясную сумку, Тори осторожно поднялся на ноги и сделал несколько шагов к двери. В коридоре не горело ни единого огня, лишь только лунный свет едва озарял дальнее помещение. Дальше пришлось двигаться на ощупь, отчаянно стараясь не задеть чего-нибудь громкого, что в положении Виатора было довольно затруднительно. Но в итоге ему всё же удалось добраться до освещённого участка и завернуть за угол. Отсюда открывался вид на чуть приоткрытую дверь комнаты, из которой брезжил слабый тёплый свет. Тори прислушался, но не смог уловить ничего вразумительного. Он осторожно достал кинжал из-за пояса и неслышно двинулся вперёд.

— Зачем ты встал? — спросил тейна Тарин, не поднимая головы от бумаг, над которыми склонился, сидя за массивным дубовым столом. Вокруг были разбросаны десятки непонятных пузырьков, мешочков с травами и различный бытовой и медицинский скарб, — тебе нужен покой. Мне, впрочем, тоже.

Тори замер на месте, испытав некоторое чувство паники. Он ощутил себя довольно беззащитным перед спокойствием и проницательностью Тарина.

— Мне нужно поесть, — второпях смоделировал он возможную причину своего присутствия здесь.

— Хотелось бы мне сказать, что у меня не таверна и не постоялый двор, но я рад, что ты приходишь в норму. В гостиной ты сможешь найти остатки ужина. А теперь, пожалуйста, оставь меня, — сказал он, переливая какую-то голубоватую жидкость из одной бутылочки в другую.

Виатор замешкался на мгновение, но, ощутив, что выхода у него нет, сделал шаг вперёд, сжимая кинжал в руке за спиной. Тарин по-прежнему не повернул головы, однако, замер, прислушиваясь. Собравшись с силами, Тори бросился вперёд, занеся лезвие над головой, но лекарь вовремя соскочил со стула и подался в сторону. Он стремительно обернулся, посмотрев на Виатора немигающими светящимися глазами, отчего внутри всё похолодело.

— Ты не очень-то знаком с законами гостеприимства, — всё также равнодушно процедил он.

Тори хотелось ответить что-то, что хоть немного оправдает его, но он прекрасно понимал, что слова ничего не смогут сделать в этой ситуации. Он — лишь рука судьбы, безликая и бездушная, тянущаяся вперёд, не жалеющая никого. Сейчас нужно было забыть о совести, о чувстве благодарности, о дрожащих от истощения коленях и сделать то, что он должен был сделать. Виатор бросился на Тарина и навалился на него всем телом, прижав к полу. Два светящихся глаза по-прежнему будто бы смотрели одновременно сквозь него и в его душу. Каждое движение лекаря было чётким и степенным, даже в критической ситуации. Он не поддался, но и не стал лихорадочно отбиваться, а пытался лишь уловить момент для освобождения, не отрывая взгляда от врага.

— Ты глуп, Виатор Рэсис, — проговорил он, — впрочем, ум губит куда мучительнее.