Неспящий (СИ)

Тяжёлая дверь скрипнула и приоткрылась. Тори не стал открывать глаз, так как любое их движение вызывало головокружение и приступ тошноты. Поэтому он молча лежал и прислушивался к осторожным шагам в темноте. Шаги были неровными, тихими и сбивчивыми. И вот, как только они приблизились к нему, Виатор почувствовал сильный удар сверху. Он машинально вздрогнул и открыл глаза. Ещё немного, и он бы принял это за очередное покушение, если бы до его ушей не донёсся до боли знакомый сдавленный стон.

— Ооох… Тейна Тори… Какое проклятье занесло вас в мою постель? — заплетающимся языком пролепетала Спек.

— Не хочу тебя расстраивать, но она не совсем твоя, — сдавливая смешок выдавил Тори.

— Оооооох… — девушка упала лицом в подушку, отчего до Виатора доносился приглушённый и неразборчивый звук. Тори отодвинулся к стене, дав девушке занять часть постели. Кажется, она здорово перебрала, и теперь довольно абстрактно воспринимала реальность. Виатор попытался сконцентрировать взгляд, чтобы различить в лунном свете её черты. Одежда немного смялась, а зелёный шейный платок съехал набок. Золотистые небрежные кудри разметались по подушке, спутавшись между собой. Спек дышала ровно, лишь изредка тихо поскуливая, видимо, от дурного самочувствия. Вдруг она неуклюже повернулась набок, уткнувшись лицом Виатору в грудь.

— Тейна Тори, — всё так же тихо и неразборчиво проговорила она себе под нос.

Тори заметно напрягся. Так близко к нему не подбиралось ни одно существо противоположного пола. Он чувствовал её горячее хмельное дыхание даже через плотную рубаху, и это вызывало невиданный шквал эмоций в его душе. Вдруг он заметил, что на девушке до сих пор надеты перчатки. Спек была довольно странной, но это придавало ей некоторого очарования. Её коричневые перчатки и зелёный платок врезались Виатору в память с их первой встречи. А если что-то делает тебя узнаваемым, то это определённо хорошо. Он осторожно протянул руку и потянул за кончик тонкой замши. Девушка моментально вздрогнула и отдёрнула руку.

— Нееет… — пробормотала она и, сложив руки будто в молитве, ещё ближе прижалась к Виатору. Он в очередной раз почувствовал головокружение, поэтому просто отпустил момент, уронив голову на подушку. Перед глазами моментально замелькали цветные пятна, мир накренился в обе стороны сразу и вскоре растворился в кромешной темноте усталого сновидения.

Поднялась сильная снежная метель, и густой мех на капюшоне перекрыл какую-либо видимость. Дорога вела вверх, в горы. Сам уже не понимая, ради чего, я буквально боролся за каждый шаг, утопая в глубоких сугробах.

Неожиданно я почувствовал резкий толчок в бок и смог сквозь бурю разглядеть огромного волка. Я старался просто отбиться от него и уйти, но он вгрызался в мою руку, и боль была действительно отчетливой, настоящей. Из-за капюшона и снега мне почти ничего не было видно, я лишь слышал, как кто-то кричал, что я должен сам с этим справиться. Всё вокруг застилала белая пелена, и мир, казалось, исчез. Остался лишь этот голос и нестерпимая боль, пробирающая до костей.

Я вытащил из-за спины меч, нащупал перед собой пасть, обхватил ее одной рукой, а другой начал наносить удары сзади по волчьей шее. Она оказалась гораздо тоньше и слабее, чем я ожидал. Я бил, будто одержимый, и содрогался от каждого прикосновения. Остановиться было невообразимо трудно, меня обуяла первородная страсть. Страсть, соизмеримая с одной лишь смертью. Но в какой-то момент до меня донёсся голос: «Хватит. Она мертва.»

Буря поутихла, я скинул капюшон и оглядел обмякшее тело в своих руках.

Белая волчица.

Виатор подскочил на постели и, судорожно дыша, огляделся. Комната была залита утренним солнцем, и лёгкий морозный воздух пробивался сквозь окно, заставляя тело неконтролируемо подрагивать. Он был один в пустой комнате, и сердце до сих пор бешено колотилось.

***