Неспособность любить

Вообще-то, Данила знал, что положение у фирмы шаткое, конкуренты наступали на пятки, а экономический кризис ставил заметные преграды. Слухи о сокращении в фирме то затихали, то обретали новую силу, но Данила к ним не прислушивался. Знал, что работает не хуже, а лучше остальных, и верил, что его уволят в последнюю очередь. Дурак был.

В тот день Данила приехал в контору, сияя от счастья. Сданный объект был важным, и Данила чувствовал себя победителем. Он даже не сразу понял, что говорит ему начальство.

– Ты понимаешь, Данилка, – жалобно смотрел на него директор. – Я ничего не могу сделать. Ничего. Я человек подневольный. Мне приказали сократить прорабов, и все! Хоть голову разбей! Ты молодой, перспективный, ты работу найдешь. Или знаешь что, приходи через месячишко, я тебя снова приму, обещаю! За месяц все устаканится, и я тебя втихую назад возьму…

Данила ехал из конторы в метро, машины у него тогда еще не было, стоял в углу вагона и в голове стучало – надеяться надо на себя. Надеяться надо только на себя.

Ему казалось тогда, что жизнь кончилась, хотя ничего особо страшного не случилось. Без работы он действительно не остался бы, отец давно предлагал устроить его через знакомых в какую-нибудь проектную контору. Будет сидеть себе в чистом костюме за компом, а не таскаться по грязи с работягами.

Он поехал тогда не домой, к родителям, а к Сашке. Открыл ему Кирилл и долго хохотал, слушая печальный Данилин рассказ.

– Нечего было из кожи лезть, – резюмировал Кирилл, отсмеявшись. – Что ты в передовики рвался? Работал бы как все! Директор твой не дурак, ему конкуренты не нужны, а ты как раз в конкуренты ему и лез. Директор тоже наемный, зачем ему подчиненный, который деньги экономит? Деньги-то не директорские, деньги фирмы. Решат хозяева в ситуации разобраться, директора скинут, а тебя, умника, назначат. Ему это надо?

Лиза тогда Кирилла оборвала, принялась Данилу утешать, а Саша спокойно сказал:

– Убытки ум дают. Прорвемся, Данила. Хочешь, я у больных насчет работы поспрашиваю?

– Нет, – уверенно отказался Данила. – Я хочу свою фирму.

Надеяться надо только на себя.

Специально Данила команду не создавал, просто старался относиться к подчиненным по-человечески, в трудные моменты сочувствовал и поддерживал, разгильдяйства не спускал, за воровство увольнял сразу. Когда в фирме дела шли неважно, сквозь пальцы смотрел на то, что мастера подрабатывают на стороне. Ребятам надо содержать семьи, никуда не денешься. А когда требовалась срочная работа, делался непреклонным.

Он знал, ребята его уважали. Бухгалтерша на прошлый его день рождения, который наспех вечером отмечали в конторе, расчувствовалась, заплакала даже, и повторяла, протягивая к нему рюмку:

– Мне так повезло, что я с тобой работаю, Данила! Так повезло! Чтобы добрый начальник был… Это как в лотерею выиграть!

– За доброго и справедливого! – сказал тогда кто-то, и все подхватили.

Сказано, конечно, было немного в шутку, но и всерьез тоже.

Вообще-то, Данила заработать авторитет у работяг не старался, но слышать это было приятно.

Уля тоже часто говорила – ты у меня очень добрый, Данила. Иногда говорила с восхищением, иногда с легким сожалением. Это когда ему из-за собственной «доброты» приходилось уезжать по служебным делам в неурочное время.

За мастером, отбывшим под Вологду, проверять сметы необходимости не было, за некоторыми другими тоже, а вот остальные документы Данила изучил тщательно. Давно взял за правило не подписывать ни одной бумажки, в которой не был уверен.

Заглянула секретарша, спросила, не принести ли что-нибудь на обед. Данила отказался, накинул куртку, дошел до расположенного в соседнем доме ресторана. Пока ждал заказ, позвонил Лизе, чувствуя некоторую вину перед Улей. К Лизе жена не то чтобы ревновала, но все-таки относилась к его заботе о вдове друга без особого восторга. Впрочем, ему тоже не понравилось бы, если бы Уля взялась опекать какого-нибудь мужика.

– Умерла Варина мама, – сообщила Лиза.

– Ч-черт, – выдохнул Данила. В трубке слышался детский голос, и он спросил: – Ты где сейчас?

– Тут. У Вари.

– Помощь нужна?

– Пока нет.

Он сунул телефон в карман и неожиданно почувствовал, что аппетит пропал начисто.

Люда плакала, сморкалась в бумажный платок, брала новый.

– Я в больницу с работы позвонила. Мне месячный отчет надо делать – я бухгалтером работаю, а тут такая новость…

– Ты еще кого-нибудь из соседей знаешь? – не выдержала Лиза. – Наталья Семеновна с Варей давно здесь жили, они должны быть знакомы с соседями.

– На пятом этаже старушка, но она совсем редко выходит, ей подниматься тяжело. Я даже не знаю, как ее зовут. Наталья Семеновна иногда с ней на лавочке сидела. Половина квартир сдается, а больше я никого не знаю, только в лицо. Рядом со мной соседка врач, уезжает рано, приезжает поздно.

– Давай поднимемся на пятый.

– Зачем?

– Нужно узнать, есть ли у Натальи Семеновны родственники. Им надо позвонить.

Саша бы сейчас сказал Людмиле что-нибудь резкое и быстро все организовал. Он терпеть не мог истерик во всех их проявлениях.