Наверное, он так и сделал бы, если бы не откровенные фото. Передавать такое полиции противно, заранее удалить и только после этого отдать компьютер – глупо. Похоже на уничтожение вещдоков.
«Отдам Безруковой», – решил Данила. Момент позвонить бывшей Кирилловой подружке был хороший, Уля едва ли придет в ближайшие полчаса, но звонить Даниле не хотелось. Он Безрукову действительно терпеть не мог. Почти так же, как и Кирилла.
Кирилла Данила ненавидел.
Сашку жаль, а Кирилл получил свое.
Звонить Безруковой не хотелось, и Данила набрал другой номер.
– Лиза. – Он прижал телефон плечом и снова закурил. Надо бросать, здоровья это не прибавляет. – Ты не можешь позвонить Безруковой? У меня комп Кирилла, там есть кое-что для нее.
– Могу. – Он не сомневался, что Лиза ответит именно так. Он не помнил, чтобы она кому-нибудь отказывала хоть в чем-то.
Уля сейчас немедленно принялась бы выяснять, почему он сам не в состоянии позвонить.
– Скажи, пусть меня наберет, ладно? – В трубке послышался еще один женский голос, и Данила спросил: – Ты дома сейчас?
– Дома. У меня Ника.
– Если тебе что нужно, ты скажи.
– Спасибо, Данила.
Он загасил сигарету, вернулся к компу, еще раз тщательно проверил, что о нем в компьютере информации не осталось.
Все. Пусть забирает кто угодно, хоть Безрукова, хоть менты. Опять возникло желание удалить снимки с Никой, но он опять этого не сделал, захлопнул крышку и наконец-то почувствовал, что без жены стало скучно.
Прошелся по квартире и лег на диван, закинув руки за голову.
Безрукова относилась к нему как к дурачку.
– А ты уроки сделал, Данила? – ласково спрашивала она, когда Данила выходил вечером во двор. Они тогда тусовались то у Сашки во дворе, то у самого Данилы.
Занимался Данила действительно много. «Учись, – убеждали родители. – От этого зависит твое будущее».
Он тогда в эту глупость верил. Теперь-то точно знал, что будущее зависит только от одного – от того, кто твои родители. Если у родителей есть власть и деньги, власть и деньги будут и у детей. Даже если у детей мозгов хватает только на то, чтобы гонять на крутом байке по тротуару.
– Кончай! – одергивал подругу Кирилл, усмехаясь, отчего Данила начинал выглядеть еще более глупо.
Почему-то Сашку парочка никогда не задирала.
Особенно Безрукова доставала Данилу из-за собак. Сейчас в городе бездомных собак не стало, а тогда на огороженной забором с колючей проволокой промзоне, располагающейся недалеко от их домов, жила целая стая. Когда-то промзона принадлежала благополучно скончавшемуся еще в девяностые НИИ, а теперь там вовсю шла стройка. Жители, ясное дело, стройку не приветствовали, бунтовали, стояли с плакатиками, но два новых дома росли, несмотря на сопротивление общественности.
Стая была средней, постоянно в ней присутствовали всего четыре пса, но иногда животных собиралось до десяти. Откуда брались остальные и куда исчезали, известно было только господу богу.
На собак Данила внимания не обращал до того момента, когда там не появилась сучка с перебитой лапой. Сучка была в два раза мельче остальных, бежала, спотыкаясь, за стаей на трех лапах, не рискуя подойти совсем близко. Такой острой жалости, как к той собаке, Данила не испытывал ни к кому.
Вот и получилось, что он стал приходить к ограде промзоны, приносить для нее сосиски или колбасу, а собака ждала его, бежала навстречу и пыталась лизнуть. Данила садился на траву и терпеливо ждал, когда его подопечная съест благотворительный обед.
Безрукова насмехалась, но Даниле было наплевать.
В двери заскрежетал ключ. Данила вскочил, бросился в прихожую, обнял Улю.
– Ну как, понравился спектакль?
– Очень! – засмеялась Уля.
– Здорово! – обрадовался Данила.
В прошлый раз жена очередной спектакль ругала и сокрушалась, что дала подружке себя уговорить. «Конец затянут, – морщилась Уля. – Кресла неудобные, у меня затекли ноги. И голова разболелась». Даниле было очень ее жаль.
– Представляешь, молодые мужики играли старых бабок! Мне ужасно понравилось!
– Давай ужинать. – Он помог Уле снять шубку, повесил на вешалку.
Это счастье, что у него есть Уля. У него есть жена, семья, и его долг сделать все, чтобы его семья ни в чем не нуждалась.
Чего бы это ни стоило.
28 февраля, вторник
Снилось что-то хорошее – Саша, лето, заросшая травой дорожка. Лизе хотелось туда, к Саше, но нудный телефонный звонок вырвал из прекрасного сна. Лиза вытерла рукой подступившие слезы, медленно пошла к телефону.
Звонила мама. Лиза заверила, что с ней все в порядке, пообещала на днях обязательно заехать.
Потом позвонил Федор, и Лиза опять заверила, что все нормально.
Попробовала опять заснуть, положив переносную трубку на тумбочку рядом с кроватью, но заснуть не получилось, и она просто полежала, глядя в потолок.
Трубка зазвонила снова, Лиза, подложив вторую, Сашину, подушку под голову, ответила.
– Извините, – произнес незнакомый мужской голос. – Что-то я Александру Павловичу дозвониться не могу…
Голос был не молодой и не старый. Обычный.
– Александр Павлович погиб, – сказала Лиза.
– Что?! – ахнули в трубке. – Когда?
– Восемнадцатого. В субботу.