Несравненная Жозефина

– Уезжай отсюда скорее, если хочешь остаться в живых, уезжай! Очень скоро наши жестокие и коварные враги придут сюда и все порушат огнем и мечом. Они ждут лишь твоего отъезда.

Вся дрожа от страха, Роза выбежала из хижины. А что, если сбудется и это ее зловещее предсказание? «Что будет со мной, с маленькой Гортензией? – спрашивала она себя. – Нет, лучше не искушать судьбу».

Через несколько дней после встречи с мулаткой Роза начала собираться в обратный путь – на континент.

…Грозные раскаты французской революции докатились и до Мартиники, правда, с большим опозданием. Тут тоже началась пока еще бескровная вакханалия, точно такая, как на первых порах в обезумевшем революционном Париже. Идеи революции о равенстве и братстве возбуждали угнетенных негров и мулатов, и те все настойчивей стали требовать равенства с белыми. В своем освободительном угаре они часто преступали границы дозволенного. На Мартинике была создана своя Национальная ассамблея, повсюду возникали комитеты, подкомитеты, избирались депутаты, уполномоченные, комиссары. Эти резкие политические перемены будоражили чернокожих, звали их к еще более решительным действиям. «К оружию, граждане!» – этот парижский лозунг уже повсюду гремел над островом.

В феврале 1790 года восставший народ разграбил казармы Мартиникского полка, повернул на город пушки укрепленного форта, грозя открыть огонь в любой момент.

Наступил сентябрь. Восставшие все бесновались, никак не могли успокоиться. Им не терпелось пролить кровь белых господ. Роза понимала, что больше ждать чего-то на острове небезопасно, и по совету своего дядюшки, начальника порта, захватив с собой Гортензию и Эвфемию, укрылась с ними в трюме фрегата «Разумный». Несколько других французских кораблей готовились к отплытию к берегам Франции. Повстанцы решили их не пускать и без предупреждения открыли по ним огонь из пушек. Но корабли были уже далеко, на рейде, вне пределов досягаемости снарядов, выпущенных неопытными артиллеристами.

Подождав еще сутки, чтобы удостовериться, как будут развиваться события, корабли стали поднимать якоря. К «Разумному» подтянулись еще два корабля – «Просвещенный», «Ла Левретт» и корвет «Эпервье». Маленькая французская эскадра с будущей императрицей на борту на всех парусах понеслась к Бермудским островам, а оттуда с помощью Всевышнего и попутного ветра – прямиком во Францию.

Когда они благополучно прибыли 29 октября 1790 года в Тулон, Роза, к своему удивлению, узнала, что гадалка снова оказалась права.

Александр де Богарне стал знаменитой в стране личностью. Он был не только влиятельным членом Национальной ассамблеи, но и одним из самых активных якобинцев. Все его внимательно слушали, а он, войдя в раж и почти не покидая трибуны, распинался перед депутатами обо всем на свете – о легитимности королевской власти, о правах народа, о положении ненавистных ему евреев, о конце монашеской жизни, о строительстве дорог и наведении мостов. В общем, не было такой темы, о которой он не рассуждал бы с видом знатока.

– Боже, какого эрудита я потеряла, – с наигранной горечью усмехнулась Роза.

Глава III Дорога на эшафот

Ее честолюбивый первый муж, псевдовиконт де Богарне, упрямо карабкался по крутой политической лестнице наверх, к власти, в запале азартного игрока не отдавая себе отчета, насколько опасен этот путь, какими непредсказуемыми поворотами он изобилует. Многих корыстолюбцев он привел на эшафот, и Александр не стал исключением.

Летом 1791 года он стал председателем Учредительного собрания, по сути, вторым человеком в государстве после короля.

Вдруг по странному капризу судьбы он на целую неделю вошел в историю Франции, так как фактически правил страной, когда перепуганный насмерть народными выступлениями Людовик XVI, этот жирный каплун, этот пленник революции, тайно бежал из Парижа со всей своей семьей в ночь на 21 июня 1792 года.

Все были в растерянности, никто не знал, что следует предпринять в такой экстраординарной ситуации, которая могла в любой момент взорваться бунтом черни. И тут в голову этого калифа на час пришла блестящая идея. Вместе с генералом Лафайетом он кинулся в Тюильри. Убедившись, что короля на самом деле проворонили, он как ни в чем не бывало не моргнув глазом отважно солгал депутатам собрания:

– Граждане депутаты! Сегодня ночью враги народа похитили нашего короля и членов семьи.

Один ловкий ход, и цепная волна народного гнева накатилась уже не на прогнившую насквозь королевскую власть, а на мифических «врагов народа».

22 июня Людовик XVI со своей королевой Марией-Антуанеттой и двумя детьми был арестован в приграничном городке Варен-ан-Аргон, всего в нескольких километрах от германской границы.

В субботу, 25 июня, толпа парижской черни бежала за каретой короля-узника и орала во все горло:

– Мы заставим пекаря и пекаренка печь для нас хлеб!