Несравненное право

Какому-то гоблину удалось захватить нескольких человек, и теперь самые ярые сторонники Истинных Созидателей намеревались возродить древнюю традицию человеческих жертвоприношений. Появление новой реки, перекрывшей путь к Ночной Обители, трактовалось как знамение гнева душ Созидателей, неудовлетворенных жалкими жертвами, а также недвусмысленное указание на то, что нужно выйти из своих гор и смести с лица земли предателей, отказавшихся от богов. Большинство собравшихся, однако, безмолвствовало, видимо ожидая слова старейшин. Роман глянул на счастливчика, захватившего столь ценный трофей. Высокий, но такой широкоплечий, что казался приземистым, он с деланым равнодушием смотрел куда-то вверх, однако его прямо-таки распирало от сознания собственной значимости. Эльф вздохнул, видимо, ему предстояло увидеть весьма неприятное зрелище, хоть бы Кризе не досталось удобного места, нечего ей такое видеть.

Граанч пад Никор Ранна, тяжело ступая, вышел вперед и трижды ударил своей чупагой о камень.

— Время! — провозгласил он.

— Воистину время, — согласно наклонили головы старейшины. — В память о тех, кто создал все сущее, добровольно откажемся от лучшего, что имеем.

— Откажемся, — на этот раз грохнула вся долина. Граанч еще раз ударил чупагой, и его топорик окутало призрачное голубоватое пламя, подобное тому, что иногда пляшет на мачтах кораблей. Роман, вздрогнув от неожиданности, еще раз проверил окрестности. Нет, магией, колдовством тут и не пахло. И тем не менее холодный огонь продолжал гореть. Верховный поднял чупагу вверх, и тут же пламя охватило вершины десятка гигантских лиственниц, росших на склонах.

— Мы сказали, нас услышали, — провозгласил Верховный.

— Воистину, — подтвердили старейшины.

Дальнейшее ничем не отличалось от обрядов, многократно виденных Романом во время скитаний по странам, куда еще не дотянулась рука Церкви Единой и Единственной с ее ладаном и красным вином и куда не ступал конь последователей пророка Баадука, саблей и огнем утверждавших необходимость шесть раз на дню с воплями валиться на колени, обратясь лицом на закат. Другое дело, что, утверждая свою веру, и последователи Спасителя, и почитатели Баадука пустили столько кровищи, что в ней утонул бы самый кровожадный бог древности. К тому же и в Атэве, и в Арции люди втихаря продолжали баловать Хранителей и духов, перерезая глотки баранам и сворачивая шеи курам и уткам, выкупая кровью животин удачу. А в душных джунглях Сура до сих пор кочевали племена, жертвующие Духу Предков кто младенцев, кто только что созревших девушек, а кто и впавших в старческую немощь вождей. Кровавых жертв не признавали, похоже, лишь в Эланде — маринеры предпочитали радовать духов моря частью захваченной добычи, а не чужими, пусть и цыплячьими жизнями. Глядя на торжественные приготовления, Роман очередной раз подумал о несхожести маринеров с остальными обитателями Благодатных земель.

У алтаря между тем все шло своим чередом. Овцы и косуля безропотно приняли свою судьбу. Кабан и медведь пытались бороться, но, накрепко связанные, ничего не могли поделать со своими мучителями, и их кровь смешалась с овечьей.

Как только огромная буро-черная туша в последний раз дернулась, а дымящееся медвежье сердце было извлечено из груди горного гиганта и возложено на Высокий алтарь, Верховный поднял все еще пылающий топор, явно намереваясь что-то возгласить, но тут вперед выступил самый противный старикашка, который все время поддакивал гостю. Верховный, похоже, не был склонен устраивать человеческое жертвоприношение, но ему не дали вовремя закончить церемонию.

— Созидатели, — возопил сторонник Севера, — ждут от нас стойкости и веры. Мы должны вырвать сердца предателей, и мы должны быть жестоки к врагам, только тогда мы вновь обретем богов. Только тогда мир вновь будут принадлежать нам! Вспомним Песнь Уцелевшего: «Кровь отступников на Алтаре открывает дорогу в Небо!» Вспомним Предсказание. Колдун с равнин с рыжим младенцем знаменуют конец и начало! Кровь младенца откроет Ночному Народу дорогу вниз, а предателям — дорогу в ледяную пустоту небес! Свершилось! Мой сын привел в Великую Ночь к Обители колдуна с рыжим младенцем! Их кровь откроет нам врата удачи. Наш поход потрясет корни гор!

Беснующийся фанатик внезапно остановился, повелительно махнул рукой, и в круг гордо вступил так не понравившийся Роману здоровила, за которым воин с довольно-таки тупым лицом волок к алтарю толстенького оборванного человека, прижимавшего к груди сверток с ребенком, а за ними еще один гоблин тащил за волосы пронзительно визжащую молодую женщину.