Несравненное право

Луна сдвинулась совсем ненамного, когда они оказались на пустынном безнадежном берегу. Рене придержал Гиба. Агая медленно, словно бы нехотя вползала в залив, где отродясь не водилось ни рыбы, ни даже ракушек. Только в конце лета ленивые, пахнущие гнилью волны выносили на берег грязно-зеленую тину. Море брезговало водами Агаи, и причина могла быть только одна. Рене прислушался. Было тихо, очень тихо, но он не сомневался, что его услышали. Он успел вовремя — древняя тварь уже не спала, подхваченная той же магической круговертью, что и вся Тарра. Не приди сегодня за ней Рене, она все равно бы поднялась и отправилась бы утолять свой голод, и одни Великие Братья ведают, куда бы ее занесло! Гиб втянул ноздрями сырой, пахнущий чем-то неприятным воздух и громко закричал. Ударил о слежавшийся песок полупрозрачным копытом и закричал снова. Или Рене показалось, или он почувствовал, как по широко разлившейся воде пробежала дрожь. А Гиб словно бы отплясывал какой-то чудовищный танец — прыжок, удар копытами, крик, еще прыжок в сторону. Снова удар и крик, и так до бесконечности. Однако в прихотливых прыжках и воплях черного жеребца чувствовался какой-то будоражащий ритм, подчиняясь которому волны Агаи то убыстряли свое течение, то словно бы отступали от залива. А Гиб стоял на границе реки и моря и звал, звал, звал…

Как всегда именно то, что казалось самым надежным, таило в себе угрозу. Скала, на которой стоял Злой маяк, задрожала. Гиб в последний раз испустил пронзительный вопль и, отпрыгнув по-кошачьи, боком, замер, нехорошо косясь на исхлестанный ветрами камень. Рене с каким-то отстраненным интересом наблюдал за тем, как от подножия скалы отхлынули воды, вопреки извечному закону, повелевающему речным водам стремиться к морю, а морским штурмовать сушу. Обнажилось ровное дно, покрытое слоем вязкой грязи. В свете обезумевшей луны тени, отбрасываемые камнями, казались нарочито четкими и черными, а зыбучие пески, грязно-серые днем, светились серебром. На какое-то время все замерло, а затем у подножия скалы вздулся и с громким шумом лопнул отвратительный пузырь, образовавшуюся каверну тут же затянуло, но рядом набрякали несколько новых пузырей.

Вязкая жижа кипела, как каша в казане, распространяя запах гниющих водорослей, к которому чем дальше, тем больше примешивался какой-то другой, острый, отдаленно напоминавший смесь мускуса и прогорклого сала. Гиб вздрогнул всем телом, фыркнул и сделал шаг назад, но потом, видимо устыдившись, продвинулся вперед на два шага.

— Сохранить хладнокровие в критической ситуации — сделать первый шаг к победе, — уверенно пояснил Жан-Флорентин.

Гиб фыркнул еще раз, на этот раз обиженно. Рене промолчал, не отрывая взгляда от бурлящей грязи. В свое время адмиралу приходилось иметь дело с самыми разными тварями, многие из которых по праву считались смертоносными. Повидал он и кое-какие чудеса, но разбудить чудовище, пожравшее тела Первых богов этого мира, даже для Арроя было слишком. Он не представлял, на кого будет походить шевелящаяся в зыбуне тварь. Отчего-то казалось, что Могильщик — это огромная змея, серая и безглазая, но при этом отнюдь не слепая. Жан-Флорентин имел на сей счет собственное мнение, каковое и огласил, хотя его никто об этом не спрашивал.

— Исходя из специфики своего предназначения, — убежденно объявил жаб, — Могильщик должен обладать всеми признаками, присущими животным, питающимся падалью.

Рене промолчал, Гиб тоже. Жан-Флорентин собрался было развить тему, но в кипящей песчаной каше мелькнуло что-то темное. Спустя несколько мгновений стало ясно, что ужас, много веков скрывавшийся в устье Агаи, вот-вот вырвется наружу. Рене невольно сжал зубы — какой бы тварь ни оказалась, игра будет смертельно опасной. Чудище бодро лезло на поверхность, расшвыривая во все стороны брызги грязи. Сначала показалась плоская клиновидная голова с наростом-нашлепкой и огромным жабьим ртом, затем длинная тощая шея, поросшая редкими длинными волосами, а затем наружу выбрался весь Могильщик, и Рене подумал, что на месте Светозарных, чьими подданными были прекрасные эльфы, он бы даже под страхом гибели не стал бы связываться с подобной тварью.