Несравненное право

Если у кого-то и оставались сомнения в том, что Роман Ясный был великим бардом, то его выступление у стен Высокого Замка их развеяло. Либр находил такие слова, которые, не оскорбляя и не склоняя к предательству, заставляли думать и сомневаться. Он не давил, не угрожал — а просто и спокойно рассказывал о том, что знал сам. О том, что Михай не стоит крови тех, кто за него воюет, что слова регента были лживыми, а цель — грязной. Эльф рассказал о Седом поле и о Ночной Обители, о Стражах Горды и о Сумеречной, о Герике, бывшей Эстель Оскорой, и о Рене Аррое, в котором течет кровь Инты и Омма. Об эльфийских родичах Герики, равно как и Михая, Рамиэрль благоразумно умолчал. О победе у Тахены сказал мимоходом, но так, что осажденные поняли: на стороне пришедших не только правда, но и сила.

— Клянусь извечным Светом, из которого я вышел и в который я вернусь, и кровью Звезд, текущей в моих жилах, что я сказал правду. Было время, мой народ принес вам немало зла, но те, кто сделал это, уже давно ушел на Закат, мы же остались, чтобы исправить то, что еще можно исправить. Клятва, полученная обманным путем, тает, как снег под лучами солнца. Михай Годой лгал, обещая вернуть в мир навсегда ушедшее и оплаканное, ибо это невозможно, но он разбудил Древнее Зло, некогда побежденное Великим Оммом, и оно пожрет всех и все, если мы его не остановим.

Клянусь поседевшей травой и слезами Инты, клянусь своей дружбой с детьми вашего племени, что я не лгу! Задумайтесь, кому и чему вы служите! За что жертвуете своими жизнями! За то, чтобы тварь, некогда обузданная теми, кого вы называете Созидатели, восторжествовала с вашей же помощью?!

…Говорили, что Проклятый мог убедить даже камень. Было ли это уменье сгинувшего мага волшебным и вложил ли он его в черный перстень, или же Рамиэрль из Дома Розы овладел искусством уговаривать самостоятельно? Может быть, на защитников Замка произвели впечатление южные орки, невозмутимо стоявшие рядом с людьми и эльфом, или же знаменитая седая трава, о которой слышали все, но нашел ее тот, кто считался злейшим врагом? А вернее всего, справедливые по натуре гоблины уже и сами понимали, что, идя за Михаем, они не найдут ничего достойного и настоящего? Как бы то ни было, вслед вестникам мира не было сделано ни единого выстрела. Рамиэрль и его свита медленно отошли от замковой горы к своим разноцветным полкам. Никто не расходился. Люди и гоблины в беспокойном ожидании не сводили взгляда с тяжеленных ворот. Если за ними еще чтят Кодекс Розы или неписаные законы гор, им ответят… Если же отрава, сваренная Годоем и его бледными то ли хозяевами, то ли, наоборот, рабами, сделала свое дело, ответа не будет. Или же последует какое-то очередное вероломство.

Солнце весело светило с ясного темно-голубого неба, вовсю стрекотали кузнечики, радостные и равнодушные к делам тех, кто отчего-то возомнил себя разумным и великим, остро пахло созревшими травами.

Только спустя ору узкая — на одного, и то боком, — железная дверца, злобно лязгнув, приоткрылась, выпустив одинокого воина, затянутого в черную кожу. Сердце Рамиэрля бешено заколотилось от радости — он узнал Уррика! Неужели удастся обойтись без крови?

Гоблин шел неспешной упругой походкой, и эльф успел заметить жесткие складки у рта и наметившуюся морщину между широкими изломанными бровями — верный знак того, что в последнее время Уррику приходилось много размышлять и думы его вряд ли были радостными и светлыми. Все: и фронтерцы, и таянское ополчение, и горцы — напряженно следили за парламентером, на локте которого трепетал шарф цветов Ямборов. Что ж, это было куда лучше тарскийского «Ангела» или ройгианских рогов… Оружия у Уррика не было, и Рамиэрль быстро отцепил шпагу и, передав ее Луи, пошел навстречу налегке. Арциец сделал было попытку пойти за ним, но Рэннок остановил его — на доверие следует отвечать доверием. Однако один сопровождающий у эльфа все же был. Криза! Орка ловким кошачьим движением сбросила пояс с ножом и решительно двинулась за Романом.

Парламентеры хорошо рассчитали свой шаг — они встретились ровно на полпути между замком и позициями резестантов. Рамиэрль протянул руку, и Уррик с готовностью пожал ее.

— Да уйдешь ты в славе, — старинное гоблинское приветствие в устах эльфа явно произвело впечатление на орка, а Рамиэрль слегка помолчал и добавил: — Эмико.

Черные глаза широко открылись. Эльф понял, что сказал что-то необыкновенно важное, но так и не понял, что именно.

— Да будешь ты гордостью своих друзей и ужасом своих врагов, — орк произнес ответную фразу, не скрывая дружелюбия, — ты говорил, мы слышали и решили продолжить разговор.

— Вы поверили тому, что я говорил?

— МЫ, — Уррик подчеркнул это «мы» так, что не оставалось сомнения, что речь идет о гоблинах, — поверили, но в Замке есть и другие. Один из них хотел тебя убить, и мне пришлось напоить ятаган недостойной кровью.

— Благодарю, — слегка наклонил голову Роман, умолчав о том, что был не столь уязвим, как это казалось со стен.