Несравненное право

— Люди рассказывают, — неопределенно пожал плечами мазила, скромно умолчав о том, что среди тех, кого он предлагал утопить в Льюфере, была и его скромная персона. Правда, ему повезло. Покойный Куи был человеком аккуратным и, даже умирая, озаботился уничтожить все свои бумаги, дядюшка Шикот помер два года назад, а Арман Трюэль, унюхав, что дела Годои плохи, решил, что с молодым и глупым Луи и бешеным Рене ему не сговориться, и исчез. Огурец остался без присмотра и благоразумно стал дожидаться победителей. Когда в Мунт вошли резестанты, мазила выполз на свет божий, напоминая всем и каждому о своей былой смелости. Сие возымело успех, тем паче что Мунт был изрядно прополот господами фискалами и отыскать в нем настоящих резестантов было бы трудновато. Огурец же со своим длинным языком и умением без мыла влезать в любую дыру на второй день после входа Луи в город уже малевал победителей, рассказывая им всяческие ужасы про годоевские времена. И все же, все же зря он рассказал трактирщику про ре Прю, ведь о его позоре, равно как и о том, что он оказался единственным, кого извлекли из-под обломков живым, знали только фискалы! Художник со вздохом взглянул на полупустой пивной бочонок:

— Ну, спасибо, почтенный Жан-Аугуст, пошел я, забегу к тебе как-нибудь.

— Заходи, почтенный, — улыбнулся трактирщик, — хоть ты сейчас и в гору пошел, но такой свининки, как у меня, вряд ли где еще попробуешь. Ты где сейчас?

— Личный живописец графов Батаров…

— Как же тебе удалось?

— Старый граф сам разыскал меня, — скромно потупился Огурец. — Помнишь, я приводил к тебе зимой женщину, она приходила в город от принца Луи, вечная ему память.

— Вечная память, — вздохнул трактирщик, вновь наполняя кружки.

— Так вот она приходила к Батарам, за домом которых эти проклятые синяки следили. Я едва успел увести бедняжку, правду сказать, я не думал тогда, что она из резестантов… Просто побоялся, что она как кур в ощип попадет — ведь эти мерзавцы всех без разбора хватали — и детей, и женщин… Твое здоровье! О чем бишь я? Ах да… Когда принц взял город, вернулись и уцелевшие Батары, и Луи им рассказал об услуге, которую я оказал госпоже Леопине. Принц хотел лично меня поблагодарить, но эти недобитые негодяи…

— Негодяи, — эхом повторил Жан-Аугуст, подливая гостю пива.

— Проклятые годоевцы убили нашего Луи, — всхлипнул Огурец, — какая потеря для бедной Арции! Подумать страшно, что могло бы с нами быть, если бы не Рене Эландский… Ну, мне пора…

Огурец, насвистывая, вышел из «Свиньи» и скрылся за углом. Добрый трактирщик так и не узнал, что больше года ходил по тонкому льду и, будь он хоть немного поприжимистей, а его стряпня похуже, не миновать бы ему Замка Святого Духа. К счастью для болтливого толстяка, любивший покушать и выпить на дармовщину Жюльен счел, что хозяин «Счастливой Свиньи» стоит дороже тех пятнадцати аргов, которых ему платила канцелярия за каждого крамольника…

2231 год от В.И.

5-й день месяца Медведя.

Арция, дорога в Пантану

— Вот и все, — Клэр потрепал гриву своего коня, — дальше я не поеду.

— Ты окончательно решил?

— Да, — Рыцарь Осени улыбнулся, напомнив прежнего Клэра, — мне теперь люди близки и понятны. И, в конце концов, моя прежняя жизнь ушла, как вода в песок… Но, Эмзар, скажи, что же будет дальше?

— Дальше? — Лебединый владыка задумался. — Что-то будет, я полагаю… Особенно если они не вернутся.

— А ты думаешь именно так?

— Да, — кивнул Эмзар, — именно. Я достаточно хорошо помню… свою мать, и я много узнал про Ларэна. Они бы не стали прятаться столько лет. Другое дело, если они что-то там обнаружили.

Я уверен, крушение корабля Рене никоим образом не связано с кланом Серебряной Луны. Спасли же его, без сомнения, Лунные, которых мы из-за старых обид стали называть «темными». Но что они делают за морем? Я склонен думать, что Ларэн нашел там источник опасности и как может оберегает от него остальной мир. Не забывай и то, что и мы, и гоблины, у которых нет души, но есть сердце и ум, почувствовали на пристани. И эта отвратительная старуха, она ведь вряд ли выкрикивала собственные слова, похоже, кто-то заговорил ее устами… Видно, надеялся остановить Арроя.

— Но, может, лучше эту тайну не трогать, пусть себе лежит на морском дне до скончания времен. Я видел, что ты хотел остановить Рене. Но передумал.

— До скончания времен… — задумчиво повторил Эмзар, — боюсь, это невозможно. Что-то и раньше будило Древнее Зло… Я не верю, что Белый Олень уничтожен. Мы его не слышим, это да. Но мы его не слышали и раньше, пока он не вырвался на волю. Нет, Клэр, нынешняя победа — это не более чем передышка, и чем длиннее она будет, тем больше окрепнет и Олень, и то, что с ним связано, и о чем мы еще не знаем. Если Рене не сумеет узнать, в чем дело, и если мы не справимся с этой напастью сейчас, придется готовиться к худшему…

— Но не лучше ли было рассказать Рене все.

— Он и так это узнает. Не забывай, что с ним Рамиэрль. Если Лунные все еще там, они поймут друг друга и решат, что делать дальше.

— Разве это не очевидно? Мы должны объединиться и покончить с угрозой раз и навсегда.