Несравненное право

Криза с ненавистью смотрела на дубовую панель, за которой скрывался тайный ход, в котором исчезли сначала Илана, а затем и Уррик. Девушка прекрасно понимала, ЧТО там сейчас происходит, и ей хотелось выть в голос. Уррик с самого начала относился к ней по-братски, но ни разу не взглянул на нее так, как глядел на рыжую принцессу, и вообще обращался с ней как с несмышленышем. Орка все чаще жалела, что, поддавшись порыву, осталась в Высоком Замке ради воина, которого видела в первый раз в своей жизни... Ведь тогда, у Ночной Обители, это был не Уррик, а Роман, изменивший свое лицо. Он шутил, как Роман, советовался с ней, как Роман, доверял ей, как Роман, и она, дурочка, решила, что и настоящий Уррик будет таким же. Как же, разбежалась! Он не видел никого, кроме своей рыжей... Вместе с обидой и ревностью орку мучила еще и совесть, ведь она по сути предала друга, осталась здесь в безопасности, а он продолжает воевать. И... они ведь даже не попрощались как следует.

В ушах орки словно бы вновь прозвучало: «А теперь, волчонок, вперед!» Сколько раз за прошедший год она слышала эту фразу и еще: «Этот мир стоит того, чтобы за него драться!» Роман сейчас дрался, а она сидела и смотрела на стенку, за которой уединились Уррик с Иланой.

Вот другие гоблины, те точно обрадовались ее появлению. Криза не сомневалась, что двое или трое готовы предложить ей на празднике Осенних Песен расшитый платок, но Кризу это лишь злило. Разве они не видят, что не нужны, что их глупые ухаживания ее бесят, а якобы «случайные» встречи в коридорах замка вызывают желание бежать куда подальше. Нет! Зря она пришла сюда, возможно, после войны Уррик увидел бы в ней великую воительницу, а так... Разве станет он обращать внимание на девчонку с выселок, даже если та умеет говорить по-арцийски и побывала на Седом поле.

Скрипнула панель, и Криза юркнула за портьеру. Первым вышел Уррик, и на его обычно непроницаемом лице застыло выражение тревоги и вместе с тем решимости. Появившаяся позднее принцесса Илана была бледна и спокойна. Криза сразу поняла, что между ними был серьезный разговор. О чем? Орка не могла себе этого даже представить, но ей отчего-то расхотелось покидать Высокий Замок.

Глава 33

2230 год от В. И. Ночь на 1-й день месяца Лебедя. Малахитовый лагерь

Ночь с двадцать девятого дня месяца Влюбленных на первый день месяца Лебедя – самая короткая в году. Таянцы и эландцы считают ее праздником и веселятся вовсю, а вот Церковь Единая и Единственная подобных гульбищ не одобряет, хоть прямого запрета и нет. Церковь чтит следующий за короткой ночью Светлый Рассвет, провозглашенный одним из великих праздников, именно в этот день пастыри Божии коронуют земных владык.

В позапрошлом году Михай Годой рассчитывал, что Светлый Рассвет 2230 года станет днем его славы, но все пошло не так, и теперь за высокими стенами клирики собирались возложить корону на голову Рене Арроя, провозгласив его королем Таяны и Эланда.

Для Годоя это оказалось полной неожиданностью. Он совершенно точно знал, что Рене в Гверганде, по крайней мере был до того, как войско самозваного императора окружило святой город. Летать при всех своих талантах эландец не умел, значит, был какой-то тайный проход, неизвестный ни прознатчикам Годоя, ни заигрывающим с ним клирикам. Вообще-то Михай не собирался сразу же штурмовать город, следовало как следует напугать клириков, а затем измотать их блокадой, пушечным огнем, подкопами, и лишь когда они не смогут за ночь починить разрушенное днем, когда в ныне целых и невредимых стенах образуются бреши, кое-как заваленные бревнами и битым камнем, вот тогда им следует предъявить окончательный ультиматум, после которого пойти на штурм. Годой полагал, что месяца осады и двух или трех приступов будет достаточно, Канн это не Адена, Кантиска – не Гверганда, а засевшие в Святом граде кардинал Иоахиммиус и какой-то барон – не Феликс с Арроем. Если бы все шло как задумано, к середине месяца Дракона город был бы взят, и осенью можно было бы принять корону из рук нового Архипастыря.

В данном случае арцийский казус, отличающий империю от прочих государств Благодатных земель, играл Годою на руку. Со времени Анхеля Светлого арцийские императоры могли короноваться не только в Светлый Рассвет, но и в день поминовения великомученика Эрасти, приходящийся на пятнадцатый день месяца Зеркала. Годой, казалось, действовал наверняка, но все словно бы сговорились нарушить его планы.