Несравненное право

– Ну и что ты собираешься делать? – знакомый менторский голос оторвал адмирала от лихорадочных расчетов. – Искать женщину, когда она не хочет, чтобы ее нашли, труднее, чем верблюду пройти через игольное ушко. Кроме того, Герика Годойя поступила логично и обоснованно. Наличие в Идаконе Эстель Оскоры, даже если она утратила свою Силу, создаст общий дискомфорт, – Жан-Флорентин с удовольствием произнес заковыристое слово, – нельзя забывать и о том, что Годойя является дочерью и наследницей злейшего врага Благодатных земель и вдовствующей королевой Таяны, что создает определенный юридический казус. А посему ее добровольный уход облегчает нашу, – жаб особо подчеркнул последнее слово, – геополитическую задачу. Нет человека – нет вопросов!

– Уймись, – отмахнулся Рене, – я ее все равно найду. Даже если придется пешком добираться до Эр-Атэва.

– Это несерьезно, – Жан-Флорентин от возмущения стал отливать фиолетовым, – государственный ум должен отбрасывать второстепенное ради приоритетного.

– Я и не зову тебя с собой, – адмирал спрыгнул с коня и поднял тому переднюю ногу, внимательно осмотрев подкову. – Проклятье, скоро придется менять. Что ж, Жан, я должен тебя поблагодарить и, наверное, отвезти домой. Тем более Герика вполне могла направиться в Пантану, ну а потом... Феликс и Мальвани, а Ри – славный паренек, так что и за Арцию и за Эланд я спокоен.

– Это как сказать, – Жан-Флорентин был искренне расстроен. – Годой бежал, и он все еще весьма опасен, возможно, даже опаснее, чем был. Эмзар очень обеспокоен тем, как ему удалое исчезнуть. Но даже если война закончится, авторитет Церкви в Эланде держится только на твоем авторитете, а Совет Паладинов может без тебя совершить ряд ошибок... Нельзя забывать и о судьбе пленных, они сдавались, рассчитывая на твое слово, а в твое отсутствие их судьба может оказаться плачевной. Зрелище победы бывает страшнее зрелища поражения. И потом, ты же дал обет принять в Светлый Рассвет корону.

– Да, я дал обет, – нехотя подтвердил Рене, – но сейчас я дал себе другой, не менее важный – найти ее, хотя бы чтобы проститься.

– Вот оно, – вздохнул жаб. – Вот любовь, которая должна спасти мир.

– Мир уже спасен, ты сам говорил. И спасла его не моя любовь, а Герика... Об этом нам и толковали Прежние, а мы не понимали.

– Чем больше я обдумываю случившееся, тем больше склоняюсь к тому, что все еще только начинается, – Флорентин прервал сам себя. – Ты твердо решил ее искать?

– Да! – тряхнул серебряной головой Аррой.

– Тогда ты должен сделать это в кратчайшие сроки.

– Я бы и вовсе предпочел сделать это сегодня и сейчас, но, боюсь, я буду рыскать по Арции не один месяц...

– Неужели ты не понимаешь, что можешь отыскать ее в два счета! Нет, эти люди невозможны и непонятливы, даже лучшие из них!

– ?!

– А Гиб-то на что? Он же видит и знает все, что хоть раз отразилось даже в капле воды. Он тебя любит... Так, разумеется, как могут любить эти твари. Искать твою женщину для него будет игрой, но он ее найдет.

– И ты говоришь мне это только теперь?!

– Я надеялся тебя образумить с помощью логики и напоминаний о твоем долге перед Благодатными землями. Но ты обезумел, а если нельзя убедить, остается согласиться и помочь.

Последних сентенций Рене не слышал – в густых зарослях отцветшей черемухи журчала невидимая речушка. Адмирал бросился к воде, шепча истинное имя Водяного Коня. Гиб не заставил себя ждать. Лоснящийся скакун с шумом выскочил на берег, стряхивая радужные брызги и нехорошо скалясь на лошадь из плоти и крови.

– Гиб, – Аррой говорил спокойно, но в его голосе было что-то звеняще-напряженное, – Гиб, Жан-Флорентин говорит, что ты можешь найти Герику?

Водяной Конь взвизгнул и топнул полупрозрачным копытом о землю. Затем замер, пригнув голову к земле и словно бы принюхиваясь. Все стихло на лесной полянке, а затем капли ночной росы вспыхнули ослепительным светом, конь еще раз ударил копытом, призывно и громко заржал и вновь замер, вбирая черными ноздрями воздух. Затем Гиб вскинулся на дыбы, молотя пустоту передними копытами, что всегда у него означало, что он собой очень доволен, и повернулся к Рене, оскалив драконьи зубы.

– Узнал? – вопрос, впрочем, был излишним.

Адмирал быстро привязал своего коня – потом он кого-нибудь за ним пришлет – и взлетел на спину водяному монстру. Как всегда бешено заколотилось сердце, и все существо эландца охватило ликованье. Видимо, неистовая любовь к морю не только делала адмирала столь желанным спутником всяческих водяных тварей, но и помогала ему чувствовать их радость и силу, как свои.

А Гиб уже мчался неистовым галопом прямо по руслу лесного ручейка, время от времени вскидывая голову и оглашая округу радостными воплями....

Эстель Оскора