Нестор Летописец

Исследователи неоднократно указывали на сходство эпизодов Жития Феодосия Печерского, рассказывающего о приходе матери к Феодосию, и Жития Симеона Столпника: и Феодосий, и Симеон отказываются встретиться со своими матерями[315]. Однако при внешнем сходстве смысл этих эпизодов в двух памятниках неодинаков. Мать Симеона, упав со стены ограды, умирает, и лишь улыбка мертвой во время молитвы Симеона о ее душе говорит о будущей встрече матери и сына в иной жизни[316]. Феодосий же, понуждаемый Антонием, выходит к матери и беседует с нею. Он убедил мать стать монахиней, обещая в этом случае видеться с нею. Симеон полностью изолирует себя от мира, он даже покидает монастырь, избрав столпнический подвиг. Феодосий же озабочен обращением матери к Богу и не лишает ее — при пострижении в монахини — встреч с сыном. Он не отгорожен от «мира», он привносит в «мир» христианские начала.

Сопоставление Жития Феодосия с переводными византийскими агиобиографиями показывает, что путь Феодосия к Богу несколько отличается от моделей, воплощенных в греческих образцах Нестора; Несторов труд сам становится образцом для позднейшей древнерусской агиографии. В то же время житие печерского игумена содержит почти полный набор элементов, характерных для житийного жанра как такового и сравнительно редко в полном объеме встречающихся в одном тексте. Феодосий — аскет; Феодосий — устроитель монашества; Феодосий — мудрец, одаренный книжным знанием; Феодосий — обличитель неправды «мира» (осуждение князя Святослава, изгнавшего старшего брата); Феодосий — защитник и проповедник христианства в спорах с иноверцами (прения с иудеями); Феодосий — заступник за обиженных; Феодосий — прозорливец: Феодосий — победитель бесов. Такие мотивы соотносят произведение с чрезвычайно широким кругом житий. Так, обличение властителя роднит Житие Феодосия с Житием Иоанна Златоуста (жившего в IV — начале V века) — обличителя неправедной царицы Евдоксии. Эта особенность произведения Нестора не случайна. Житие Феодосия — по-видимому, первая агиобиография первого русского преподобного. Феодосий для Нестора — не только основатель русского монашества, но и святой, равнодостойный всем великим греческим святым. И Нестор стремится изобразить святость Феодосия максимально полно, как выражение самых различных типов святости. Житие Феодосия выступает как бы в роли «словаря мотивов» для всей последующей русской агиографии.

Сцены, сюжеты, найденные Нестором у греческих книжников, используются не как клише, не как готовые шаблоны, а как прориси, расцвечиваемые книжником своими собственными, не заемными красками. Так, давно уже было установлено[317], что эпизод с возницей, не узнавшим в плохо одетом монахе прославленного игумена, восходит к сборнику кратких сказаний — новелл о христианских подвижниках, называемому Синайский патерик, или «Луг духовный». Однако, по точному замечанию И. П. Еремина, «в патерике аналогичный эпизод излагается вне времени и пространства, как абстрактный пример смирения»[318].

Вот повествование о Феодоте: «Он был очень кроток и смиренномудр. Например, однажды он был в дороге вместе с одним клириком{73}. Архиепископ совершал путь в носилках, а клирик ехал на бессловесном{74}. И сказал патриарх причетнику{75}: „Поделим длину пути и будем меняться местами“. Клирик же не хотел этого сотворить. „Это будет бесчестие для патриарха, — сказал клирик, — если я сяду в носилках, а святитель поедет на бессловесном“. Но божественный Феодот не согласился, настоял на своем и, убедив клирика, что в этом не будет для него бесчестия, заставил поступить по своему желанию»[319].