Нестор-летописец

Чернеца вдруг объял тот же ужас, что и татей. Он схватился за кучерявую голову и отчаянно возопил:

– Боже! Ты исполнил мою молитву!!

Истово перекрестившись, монах умчался прочь.

– Эй! – крикнули ему вслед оба татя. – А мы?

Из глотки Корыта вырвалось рыдание.

– Что теперь с нами будет, Топля-ак? Это все из-за тебя! Зачем ты жило перепутал?

– Подтяни сопли, ты! – огрызнулся второй тать и сказал неуверенно: – Авось до утра пройдет немочь.

Чернец бегал недолго, а вернулся не один. За ним размашисто поспешал, держа в руке светец, игумен Феодосий, которого Топляк сразу же признал.

– Вот они, отче, – пролепетал долговязый монах. – Аки соляные столпы стоят. Тяжко наказует десница Господня. Никак не смел я думать, что молитва моя исполнится и чудо совершится!

Он пал на колени перед игуменом.

– Отче! Освободи их, а на меня возложи епитимью, ибо недостоин сотворять молитвой чудеса Господни!

– Помолчи-ка, Григорий. – Феодосий обошел молодого монаха. – Дай мне посмотреть на твоих татей.

Игумен поднял повыше светец, оглядывая притихших разбойников.

– Ну, мне все ясно, – сказал он затем и спросил строго: – Ты что же, Григорий, бесов за людей принял? А когда к тебе сатана придет во образе Христовом, без рассуждения поклонишься ему?

– Как, отче?.. – промямлил кучерявый монах и перевел взгляд на татей. – Бесы?..

– Бесы, бесы, – подтвердил игумен. – Потому ты и связал их молитвой, что нечистые боятся имени Господня.

– Это, верно, те, что намедни безобразили в житном амбаре, – догадался Григорий, обрадовавшись. – Зерно из сусек выбрасывали и смолотую муку рассыпали.

Он поднялся с колен.

– Вот и отведи их в тот амбар, – повелел Феодосий. – Собирался я выгнать оттуда нечистых, а теперь не стану. Пускай-ка поработают на честную братию, покрутят жерновы.

Григорий подошел к разбойникам, покрыл каждого крестом. Отобрал удавку и нож, бросил под порог кельи.  Потом взял татей за вороты на загривках.

– Обмануть меня хотели, лукавые!

Он легко стронул их с места. Тати облегченно затопали ногами, шевелили руками.

– Ключника сейчас пришлю! – пообещал Феодосий и отправился в другую сторону.

На приключившийся шум кое-кто из братий выглядывал в дверь своей кельи. Игумен кротко просил их вернуться к делу и не отвлекаться. В одной келье обнаружилось сразу три монаха, собравшихся для праздной беседы. Увидев настоятеля, они торопливо скрылись внутри. Феодосий покачал головой и, подойдя к келье, стукнул в дверь. Не дожидаясь ответа, зашагал дальше. Наутро всем трем придется стать перед игуменом для покаяния и укрепления в вере.

Старец подошел к келье ключника.

– Брат Анастас, пойди-ка с ключами к амбарам. Там тебя брат Григорий дожидается.

Долговязый брат тем временем стоял возле амбара, крепко держа в каждой руке по татю.

– Слышь, чернец, – бубнил Топляк, – мы не бесы. Отпусти нас, мы тебе серебра дадим.

Справиться вдвоем с монахом, хотя он и ростом с хороший забор, было бы нетрудно. Но тати об этом не помышляли. Они еще не отделались от испуга и боялись повторения лютой беспомощности, случившейся от монашьего заклинания.

– Игумен сказал – бесы, значит, бесы, – припечатал Григорий. – Как же не бесы, если искушаете меня тленным богатством? Самые бесы и есть.

Прихромал с лампадкой ключник, подвернувший накануне ногу.

– Ну чего тут у тебя?

– Отпирай замок, брат Анастас. Вот, привел работников. До следующей ночи обещались смолоть все зерно в амбаре.

– Всё? – не поверил эконом, гремя связкой ключей. – Там четыре воза будет. Столько и впятером за день не смолоть. А почему ночью?

– Благой зуд в руках испытывают, – объяснил Григорий. – Трудом праведным спешат грехи замолить.

– Да не бесы мы! – прокричал Корыто, когда чернец втолкнул обоих в темноту амбара.

– Чего это они? – удивился ключник.

– Жестокое искушение приняли от бесов, – ответил Григорий. – Брат Анастас, ты иди себе, а я еще потолкую с ними. Ключ только оставь.

– А… – попытался возразить эконом.

– Так игумен велел.

Эконом снял с большого кольца ключ, зашел в амбар и запалил от своей лампады масляный светец на стенке. Показал, где стоят жернова и лежат мешки для муки. После похромал обратно в келью. Григорий ткнул пальцем в сусеки, полные зерна:

– Пока все не смелете, не отпущу вас. Вам, бесам, тут работы эдак до утра, думаю. А день я вам про запас прибавил, чтоб наверняка не оплошали.

– Ну сколько тебе говорить, не бесы мы, – безнадежно провыл Топляк, сжимая кулаки.

Григорий задом попятился к двери, выпрыгнул наружу и захлопнул дверь. Повозил ключом в замке.

– А если не бесы, так я схожу в Берестовое за княжьими кметями.

– Не нужно кметей, бесы мы! – заорал Топляк. – Не видно, что ли!

– Ладно, – согласился чернец. – Я утром приду, проверю.

Он ушел. Попавшие в ловушку тати, погоревав и опробовав на крепость дверь, улеглись спать.

На рассвете первым разлепил очи Корыто. Спросонья тать решил, что в монастырь приехали княжьи дружинники: на дворе громко колотили железом о железо. Он подполз к Топляку и растряс его.

– Чего это, а? За нами?

– Сдурел? – проворчал тот, перекладываясь на другой бок. – Это побудка у чернецов.

Корыто успокоился.