Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах

Деревня же получала необходимые ей продукты в ничтожном количестве. Мануфактуры, потребность в которой для всей Украины равнялась 300 миллионам аршин, было отпущено (из числа полученных из РСФСР 23 миллионов для всего населения Украины) 16 миллионов крестьянству, а 7 миллионов городскому населению. Железа, потребность в котором равнялась 3,6 миллиона пудов, отпущено было сельскому населению 420 тысяч пудов (14 % потребности), шипов роздано было 38 000, т. е. 28 % потребности, гвоздей 150 тыс. — 40 % потребности, галантереи — 150 тыс. гросс, т. е. 212 % потребности. Обувь деревня совершенно не получала, так как при общей потребности в 3,6 миллиона пар было распределено между рабочими лишь 180 тысяч пар. Керосина, потребность в котором выражалась в 4,3 млн. пуд. в год, отпущено было лишь 137 тыс. пудов. Село и городской пролетариат жгли «каганцi»[135]. Сахара произведено было на Украине до 4 млн. пудов, в то время как потребность одного городского населения равнялась 3,4 миллиона пудов, а с сельским населением — 5,7 миллиона пудов. Украина должна была из этого скудного запаса снабжать РСФСР и армию; отпущено было 2,7 млн. пудов, главным образом армии. Даже махорки, — продукта дешевого и всегда бывшего в достаточном количестве в украинской деревне, было недостаточно на Украине: в то время, как потребность в ней равнялась 1¹/₂ миллионам ящиков, распределено было лишь 150 тыс. ящиков, т. е. 10 % потребности, причем 50 % этого количества пошло на снабжение Красной армии. Таким образом деревня ничего не получала от города из продуктов городской промышленности, и продразверстка могла проводиться не путем обмена, а исключительно путем насильственного отбирания излишков продуктов. Правда, взамен своевременно внесенной продразверстки, каждая деревня должна была получить соль, в которой особенно остро нуждалась деревня, но в большинстве случаев она ее не получала. Нечем и не на чем было даже довести до крестьянина городские товары. «У нас почти нет мешков (во время гетманщины были вывезены миллионы мешков, и сейчас у нас нет в достаточном количестве для провозки продуктов), заменить их тоже очень трудно. Главлеском не может достать достаточного количества материала для ящиков, железные дороги плохо действуют, и приходится перевозить по простым дорогам. Еще хуже обстоит дело с заготовкой скота. Тут часто случается, что маршрутные поезда находятся в пути 10–15 диен, часто есть станции, где нет воды, и поэтому большой процент скота пропадает… Заготовки иногда передаются в распоряжение других распределительных организаций». Так рисовал положение вещей на партийной конференции народный комиссар продовольствия УССР Владимиров. Если к этому еще прибавить частые крушения поездов, организуемые различными крестьянскими антисоветскими отрядами, уничтожение ими собранного хлеба и т. д., то станет ясна картина тяжелого кризиса, в котором находилось продовольственное дело республики.

Распределительный аппарат был отвратителен. Во многих аппаратах сидели, в лучшем случае, просто воры; обыкновенно же они совмещали эту профессию с сознательным стремлением к срыву работы советского аппарата, творя скрыто контрреволюцию. «Выдаешь наряд какому-нибудь лесозаготовительному органу, в уверенности, что отправляемые продукты дойдут до крестьянина. Рассылаешь в большом количестве соль по губерниям и следишь за ее переотправкой через уезды в волостные кооперативы, утешаешь себя мыслью, что деревня снабжена солью, но нет почти никакой физической возможности доказать, что эта соль дошла до крестьян, которые сплошь и рядом жалуются на неполучение соли. Выдаешь ежедневно в крупных городах большое количество продуктов для удовлетворения потребностей определенной группы потребителей, и существует почти полная уверенность, что многие из этих потребителей не получают хлеба или получают в меньшем количестве, худшего качествам[136].

Все же классовое расслоение села, вооруженная борьба пролетариата и бедноты против кулака дали возможность собрать из общего задания в 35 миллионов пудов 9 721 000 иуд., или 27,8 %, в то время как в 1919 году из общей суммы разверстки в 12 093 000 было заготовлено лишь 1 613 000 (13 %)[137]. Характерно, что наиболее бандитские деревни дали наименьший процент исполнения продовольственных нарядов. Александронская губ. дала 3,15, Волынская — 2,69 %, Подольская — 4,90 %, Черниговская — 16.6 %.